Более всего доставляли беспокойства окраины Северной Франции, которая являлась костяком объединения страны. Такими окраинами были Бретань и Нормандия. Герцоги Бретани всегда отличались большой самостоятельностью, а бретонская знать — своими сепаратистскими стремлениями. 40–70-е годы XIV в. были заполнены междоусобной войной в Бретани между двумя знатными родами, претендовавшими на герцогскую власть. Хронисты подчеркивают, что значительные слои населения Бретани поддерживали французского короля и лишь отдельные группировки знати, а также и кое-кто из мелких и средних дворян сеяли измену и проливали кровь своих земляков. Известно, что среди воинов знаменитого Бертрана Дюгеклена, рыцаря из Бретани, было много дворян из Бретани, состоявших на службе у французского короля и получавших от него жалованье. Автор «Нормандской хроники», перечисляя города, которыми удалось завладеть графу де Монфору (1341 г.), подчеркивает что «это отнюдь не соответствовало желанию народа (des communes gens), а сделано было силою баронов и рыцарей, которых граф привлек на свою сторону[274].
Пьер д'Оржемон, говоря о политике Карла V в отношении Бретани, делает явный упор на следующие моменты: предательское поведение группы сеньоров во главе с герцогом Иоанном IV де Монфором (он ввел на территорию Бретани большое количество английских войск) после того, как последний присягнул Карлу V; мудрая и полезная для Бретани политика Карла V; сопротивление, оказанное войскам герцога со стороны многих городов, не пожелавших принять к себе англичан; недовольство, которое затем вызвала со стороны населения Бретани финансовая политика графа, так что недовольные «страстно умоляли» короля «найти средство против всего этого»[275].
Неспокойно было и в Нормандии. Правда, она уже с начала XIII в. вошла в состав королевского домена, а города Нормандии были тесно связаны торговлей с парижским районом. Сепаратистские тенденции там были далеко не так сильны, как в Бретани. Но все же и здесь имелась крепкая группировка феодальной знати, стремившаяся заставить короля считаться с ее личными интересами. Главным врагом короля выступал графский род д'Аркуров, который поддерживали многие знатные семьи Нормандии. Выше уже говорилось о поведении графа д'Аркура, Карла Наваррского и их сторонников, которых Фруассар не только не считал изменниками, но даже сочувствовал им. Совсем иная картина предстает в сочинениях других представителей дворянской историографии.
Автор «Нормандской хроники» прямо говорит об измене нормандских сеньоров и об их союзе с бретонскими сеньорами, сторонниками графа де Монфора. И те и другие, утверждает хронист, «путем предательства (интересов французского короля) объединились с графом де Монфором, а также заключили союз с королем Англии ради подарков и обещаний» (1342–1343 гг.)[276]. В «Больших хрониках» особо подчеркивается, что когда Эдуард III начал новое наступление во Франции (оно завершилось битвою при Креси), то специально шел через Нормандию, где у него были союзники: «по настоянию Жоффруа д'Аркура, который его вел и сопровождал, начал он эту страну разорять и предавать огню»[277].
Положение в Нормандии значительно осложнилось, когда подрос будущий заклятый враг правящей династий Карл Наваррский (он родился в 1332 г.). Нормандские сеньоры, как было сказано, сумели привлечь на свою сторону часть городов Нормандии. Они воспользовались недовольством населения из-за налогов — этого всегдашнего больного вопроса в жизни французских городов: когда в 1356 г. был объявлен сбор эд (в состав эд была включена и габель) для короля на ведение войны с англичанами, то Карл Наваррский и граф Иоанн д'Аркур громогласно объявили, что на территории их владений габель никогда не взималась и взиматься не будет. С точки зрения Пьера д'Оржемона, такое поведение нормандских дворян в тяжелое для Франции время может быть расценено лишь как самое враждебное по отношению к французскому королю. Слова графа д'Аркура он характеризует как «спесивые и оскорбительные, (направленные) против короля», а о Карле Наваррском говорит, что он «замышлял многие вещи во вред, в ущерб и против чести короля и монсеньора, его старшего сына[278], и всего королевства Франции»[279].
Но противники французских королей из числа французских же дворян были не только в Бретани и Нормандии: королевские историографы вынуждены признать, что они были даже на территории исконных владений правящей династии — Иль-де-Франс. Автор части «Больших хроник» от 1340 до 1350 г. так говорит по поводу продвижения армии английского короля в сторону Парижа в 1346 г., незадолго до битвы при Креси: «И дабы написать правду для потомков наших, (скажу, что) те места, где побывал король Англии и его сын, были, как тогда считалось, главными местами жительства и личными поместьями короля Франции; посему было большим бесчестьем для королевства и также явным предательством, что никто из знатных людей Франции не выставил вон короля Англии, который пребывал в течение шести дней в собственных жилищах короля, и притом в самой сердцевине Франции»[280].