Вне восставшего Парижа дофин мог найти крепкую опору, и ему легко было перенести очередное заседание Генеральных штатов (из Парижа в Компьень, где оно и состоялось 4 мая 1358 г. «На это парижане сильно прогневались, но большая часть остальных городов очень этому обрадовалась», — подчеркивает д'Оржемон[303] (представителей от Парижа на собраний в Компьени не было). Д'Оржемон делает упор на то обстоятельство, что не только вне Парижа дофин-регент имел много сторонников среди горожан, но и в самом Париже. Он противопоставляет Этьена Марселя и его сторонников остальной массе парижского населения. В то время как первые у него именуются людьми «лживыми и злыми»[304], вторые называются не иначе, как «добрые граждане города Парижа»[305].
Автор «Нормандской хроники» останавливается на этих событиях лишь очень кратко, но мнение его о них полностью соответствует мнению д'Оржемона. Относительно политики Генеральных штатов автор «Нормандской хроники» говорит, что «все это они делали для того, чтобы лишить регента его владений и власти»[306]. Этьен Марсель и Карл Наваррский — оба в равной степени показаны в «Нормандской хронике» как изменники, как злейшие враги французского короля. Этот хронист рассказывает, как Карл Наваррский перед огромным стечением народа стал жаловаться на короля Иоанна II и ругать регента: «Некоторые люди считали его слова лживыми и вероломными, но возражать ему не смели, так как он был принят и признан верховными правителями города Парижа»[307]. Он рассказывает далее, как Этьен Марсель потихоньку ночью освободил англичан, которых парижане держали под стражей, с помощью одного человека — по словам хрониста, «из числа его сторонников и предателей своего сеньора»[308].
Итак, взгляды д'Оржемона и автора «Нормандской хроники» на события 1356–1358 гг. совсем иные, чем у Фруассара.
Взаимоотношения между третьим сословием и королями занимают в хрониках, представляющий собой официальную историю Франции, особое место — и прежде всего это относится к «Хронике Карла VI». Дело в том, что к концу XIV в. города еще больше стали проявлять свою силу. Париж волновался больше, чем когда-либо прежде (восстания 1380 и 1382 гг.), как бы готовясь к следующей схватке — в 1413 г. Это нашло свое отражение в хронике историографа Карла VI, где показана политическая деятельность городской верхушки и ее представителей в королевской администрации, т. е. нарождающегося и набирающего силу третьего сословия. В этой связи в изложении событий историографом Карла VI можно выделить следующие характерные моменты: 1) рассказывая об обсуждении тех или иных важных вопросов, он, как правило, отмечает, что наряду с представителями дворянства и духовенства в решении дела принимали участие «наиболее влиятельные из буржуа»; 2) он особо отмечает роль в событиях 80-х годов XIV в. лиц, являвшихся выходцами из среды богатых горожан, — таких как канцлер королевства Милон де Дорман, президент парламента Арно де Корби[309], адвокат парламента Жан де Марэ, военный казначей Жан ле Мерсье, наконец, сам Пьер д'Оржемон[310]. Хронист сопровождает их имена хвалебными эпитетами, вроде «муж, выдающийся не только красноречием, но и своими знаниями, своею преданностью (королю)» и т. п., а в уста их вкладывает блестящие речи. Интересна речь д'Оржемона[311], якобы произнесенная им на совещании принцев-регентов сразу же после смерти Карла V, когда между ними уже начались споры из-за власти (герцог Анжуйский требовал на правах старшего брата подчинения от двух других братьев — герцогов Бургундского и Бурбонского): д'Оржемон говорит о необходимости единства как залога блестящего будущего королевства Франции.
Но, пожалуй, наиболее любопытной является речь канцлера королевства Милона де Дормана, произнесенная им в 1380 г. перед толпой взбунтовавшихся парижан. Канцлер, как рассказывает хронист, объявил о решении короля удовлетворить требования парижан и в заключение сказал: «Действительно, пусть короли сто раз отрицают это, но правят они Лишь с согласия народа, сила которого и делает их грозными (для врагов); и как труд подданных придает блеск величию короля, так и заботливость короля должна неустанно содействовать их благополучию, дабы они могли пребывать в мире и довольстве[312]. Это красноречивый призыв к городам поддерживать политику короля во имя их же собственного блага и, видимо, своеобразный прием для усиления авторитета королевской власти: ведь оратор провозглашает подобные принципы свободы и прав «народа», выступая от имени самого короля!