Самое видное место в произведениях Жоффруа занимают сведения о положении городской верхушки во Франции и о ее роли в тогдашнем обществе. История соседних с Францией государств затрагивается лишь слегка, мимоходом.
Хронологические рамки «Метрической хроники» — 1300–1316 гг. Жоффруа был, несомненно, современником, а нередко и очевидцем событий, которые он подробно описывает. Таков, например, рассказ о грандиозном празднестве, устроенном в Париже в 1313 г. в честь посвящения в рыцари старшего сына короля[380]. Жоффруа в одном месте заявляет: «Сказал я так потому, что сам (все) это видел»[381]. Аналогичным же примером может служить описание казни магистра ордена тамплиеров Жака де Моле в 1314 г., очевидцем которой был Жоффруа, как он сам об этом говорит[382]. По словам де Вайи и Делиля, ряд подробностей смерти Жака де Моле, приводимых в «Хронике», нигде в других источниках не упоминается[383].
Относительно времени написания «Метрической хроники» вышеупомянутые исследователи полагают, что начата она была в 1312 или 1313 г., а закончена в 1316 или начале 1317 г. В пользу 1313 г. говорит то, что именно начиная с этой даты, точнее — с описания вышеупомянутого празднества 1313 г., повествование становится особенно подробным и, кроме того, уже нет стольких хронологических ошибок, которыми изобилует предшествующая часть «Хроники».
Перейдем теперь к хронистам, имена которых абсолютно неизвестны. Прежде всего остановимся на авторе «Парижской хроники» («Chronique parisienne»), названной так потому, что повседневная жизнь Парижа занимает в ней самое большое место. Сохранилась единственная рукопись «Парижской хроники», представляющая собой копию, сделанную в XV в. Она была изучена французским историком Элло и издана им в 1885 г.[384] Автор «Хроники» нигде не называет себя и вообще ничего о себе не говорит. Остается лишь строить различные предположения относительно его личности, исходя из текста «Хроники», что и делает Элло в предисловии к ее изданию[385]. Однако необходимо сделать некоторые замечания и дополнения.
Автор «Парижской хроники», согласно Элло, принадлежал к «юридическому миру», был правоведом, законником, а возможно, и духовным лицом, не прошедшим, однако, курса богословия, «простым постриженцем»[386]. Основанием для такого заключения служит, по мнению Элло, следующее: автор «Хроники» то и дело упоминает (вплоть до 1329 г.) или о каких-либо случаях, связанных с аббатством Сен-Дени, или же о фактах, касающихся внутренних дел аббатства[387]. После 1329 г. об аббатстве Сен-Дени нет ни слова. Элло полагает, что автор занимал в то время какую-то должность в этом аббатстве и до 1329 г. его постоянной резиденцией было аббатство Сен-Дени, а начиная с 1330 г., по-видимому, Париж.
Действительно, как считает и Элло, рассказ хрониста о турнире горожан в 1330 г.[388] сам по себе свидетельствует о том, что автором его был парижанин. Часть доводов Элло в пользу того, что автор был в Париже адвокатом или прокурором, вполне подтверждается текстом хроники. Автор, как говорит Элло, все время взывает к писаным законам, приводит иногда подлинные документы, причем последние всегда являются документами правового характера, а также и чисто судебного. Но ссылка Элло на факт «сильного раздражения» автора по поводу тальи, наложенной на адвокатов и прокуроров, не является убедительной: хронист вообще много говорит о налогах, выражает большое недовольство ими, и если он говорит, что «никогда еще не было того, чтобы члены парламента облагались налогом»[389], то это мог отметить и всякий другой автор, чтобы подчеркнуть усиление налогового гнета в королевстве, отнюдь не будучи при этом ни адвокатом, ни прокурором. Гораздо более убедительным, и едва ли не самым убедительным, является следующий факт, о котором Элло ни слова не говорит: хронист старательно регистрирует различные случаи преступлений среди парижан и особенно подробно останавливается на тех из них, которые влекли за собою смертную казнь. При этом он рассказывает, в чем заключалось само преступление, каким образом нарушались преступником установленные порядки и законы, как именно была совершена казнь и т. д.[390]Cпецифически повышенный интерес хрониста к такого рода фактам говорит за то, что, наверное, он сам имел непосредственное отношение к судебным делам и к парижскому парламенту. За это говорит и характер использованных хронистом подлинных документов: мы имеем в виду королевские ордонансы. Хронист постоянно опирается на них в своем изложении, особенно тогда, когда дело касается улучшения или ухудшения качества монеты, ростовщических операций и судопроизводства. При этом он либо передает вкратце, но абсолютно правильно, содержание ордонанса[391], либо почти дословно приводит его текст[392].
384
Chronique parisienne. Еd. A. Hellot. — In: Mémoires de la Société de l'histoire de Paris. 1884, t. XI. Paris, 1885 (далее — Chr. paris).
385
Его выводы приняты Молинье (
390
См., например, р. 21, 23, 40–41, 77–78, 115, 123–125, 132–133, 147, 155–156, 161–163, 167–168.
391
Ibid., р. 151 (ср. Ord., II, р. 83; XII, р. 16); р. 130 (ср. Ord, II, р. 49, 50, 58); р. 169 (ср. Ord, VI, р. 1).
392
Ibid., р. 127 (ср. Ord., II, р. 27); р. 128 (ср. Ord, II, р. 37); р. 138–142 (ср. Ord, II, р. 48); р. 97 (ср. Ord, I, р. 784).