При анализе взглядов этих хронистов на те события в истории Франции, которые особенно волновали умы буржуа в изучаемый период, видно, как крепко стояли они за политическое единство страны. Хронисты всецело поддерживают французских королей, одобряя все их действия, направленные на присоединение Фландрии к Королевскому домену. Фландрия, как известно, на протяжении почти всего средневековья (от Верденского раздела 843 г. и вплоть до конца XV в.) являлась вассальным владением французской короны, но сохраняла при этом фактическую независимость и обособленность.
Здесь развивалась передовая по тому времени промышленность, сохранялся и собственный язык — фламандское наречие. Фландрия всегда оказывала сопротивление каждой попытке французских королей округлить свой домен за ее счет.
Отношение хронистов городского течения к фландрским повстанцам весьма типично: хронисты видят в них бунтовщиков, поднимающих восстание против законного верховного сюзерена — французского короля: Жоффруа Парижский, описывая события, предшествовавшие битве при Куртрэ, изображает фламандцев как людей, из которых «каждый мнит себя графом»[536]. По его мнению, именно вследствие своего безграничного зазнайства они решили идти войной против короля. О короле же Жоффруа говорит, что он в то время отнюдь не имел каких-либо враждебных намерений, а был, напротив, «так учтив и так добр!»[537]. А фламандцы, заявляет Жоффруа, «не знают толку» в подобных качествах.
Аналогичные же заявления найдем мы и у автора «Фландрской хроники». Он останавливается, например, на том, как «милостиво» отнесся Филипп IV к представителям Гента и Брюгге, которые явились к нему после победы королевских войск над графскими при Фюрне (1297 г.)[538]. В этот период патрициат фландрских городов в борьбе против графа Фландрии и цехов опирался на Филиппа IV. И «большая радость», с которой, по словам автора «Фландрской хроники», принимали затем Филиппа IV и его представителей в городах Фландрии[539], была, конечно, делом рук городского патрициата. «Прибыл он[540] в Лилль, — говорит хронист, — где был принят со всеми почестями… Затем он отправился в Винендале, где рыцари Фландрии устроили бои на копьях в честь его прибытия. Затем направился в Брюгге, где представители всех ремесел вышли к нему навстречу в парадных одеждах и с большой радостью повели его в город, и в течение двух дней горожане бились на копьях с каждым, кто пожелает, из другого города»[541]. Автор «Фландрской хроники» и Жоффруа Парижский специально приводят подобные факты: этим они дают понять, что считают полную власть французского короля над Фландрией законной и справедливой и что есть во Фландрии люди, которые это понимают, а есть и бунтовщики, с которыми надлежит вести беспощадную борьбу.
Поражение королевских войск при Куртрэ явилось для Жоффруа и автора «Фландрской хроники» источником тяжелых переживаний. «Эта горестная битва при Куртрэ»…[542], — сетует автор «Фландрской хроники». Для него граф д'Артуа, командовавший королевскими войсками, — «добрый граф»[543], так же, как Филипп IV, в связи с событиями во Фландрии, — «добрый король»[544]. Жоффруа Парижский уделяет битве при Куртрэ особенно много внимания. В хронике дается подробное описание сражения, а в заключение Жоффруа восклицает: