Однако это все не означает, что позиция городской верхушки в отношении королевской власти на всем протяжении Столетней войны оставалась неизменной. Она могла определяться различными факторами. В первой трети XIV в. ряд французских-городов колебался между королями законной французской династии, воплощавшими в глазах французского народа единство и силу страны, и королями-пришельцами — англичанами. То был период полного разорения страны, полной бесхозяйственности в центральном государственном аппарате, полного бессилия самого короля. И понадобилось немало лет, чтобы снова заставить все французские города сплотиться вокруг короля Карла VII уже в середине XV в
Защита политического единства страны и стремление к его сохранению и укреплению сопровождались развитием определенных национальных идей и представлений о Франции как единой территории, населенной одной народностью — французами (françois, как обычно значится в хрониках).
Французами Жоффруа называет всех жителей Французского королевства, за исключением жителей Фландрии. У него постоянно встречается термин «французы» в этническом смысле этого слова. Когда, описывая сражение при Куртрэ, он перечисляет многие провинции Франции (Бургундия, Гасконь, Шампань, Анжу, Пуату Бретань, Пикардия, Нормандия)[577], то нигде не употребляет терминов «гасконцы», «бретонцы» и т. д., а везде говорит только о «французах». Аналогичное употребление термина «французы» имеет место и во «Фландрской» и «Парижской» хрониках[578].
Однако такое представление, связанное с постепенным формированием экономического и политического единства Франции, не было еще господствующим. Наблюдается еще смешение старых и новых представлений в ряде случаев термин «французы» применяется для обозначения населения только северной части Франции Так, автор «Фландрской хроники», рассказывая о том как коннетабль Франции собрал новое большое войско (для борьбы с феодалами-лигерами в 1315 г.), говорит что в этом войске «было огромное количество знатных и могущественных людей, как из Лангедока, так и из числа французов»[579]. Или, например, автор «Парижской хроники», рассказывая о битве при Касселе, сообщает, что в начале сражения часть королевских войск поддалась бегству, а именно «тулузцы и перигорцы, а также многие из Франции»[580].
На основании «Метрической хроники» Жоффруа можно судить о том, какие качества приписывал этот хронист французам, качества, характеризующие их как, определенную народность, населяющую Францию. Больше всего Жоффруа говорит (в связи с войнами между; Францией и Фландрией) о французах как о людях, которым свойственны воинственность, храбрость и мужество. Он вспоминает о прославленных воинах далекого прошлого Франции — Роланде и Оливье, — образы которых, по-видимому, представляются ему идеальными. Он говорит обо всем этом в связи с поражением королевских войск при Куртрэ, покрывшим, как он считает, Францию позором. Мы уже упоминали о том горе и отчаянии, которыми проникнуты высказывания хронистов по поводу поражения при Куртрэ. В одном месте «Метрической хроники» записано:
Но Жоффруа не сомневается в том, что это лишь временная неудача французов, что никогда фламандцам не восторжествовать окончательно над ними, что Франция будет отомщена, будет восстановлен ее военный престиж — и в очень скором времени[582].
Саму страну Жоффруа называет «милой Францией»[583]. Для него она — «цвет всего мира», и, по словам хрониста, таково общее мнение[584].
6. Выражение локальных интересов некоторых городов Нормандии
Особое положение занимает среди хроник анонимная «Хроника первых четырех Валуа»[585].
Социальное происхождение и социальные позиции автора этой хроники с трудом поддаются определению, но есть основание считать, что взгляды его близки к взглядам идеологов городской верхушки в историографии XIV в. В то же время автор «Хроники первых четырех Валуа» занимает среди хронистов данного течения особое место. Дело в том, что в его хронике выражены интересы локального характера, еще имевшие большое значение в жизни некоторых городов Франции, в частности городов Нормандии. Они никак не могли расстаться с прежними правами и привилегиями и часто оказывались под прямым влиянием сепаратистских тенденций феодальной знати.
578
См., например, описание битвы при Касселе в Chr. paris., р. 117 (здесь хронист говорит: «наши французские люди»).
585
Chronique des quatre premiers Valois (1327–1393) (далее — Chr. des Valois). Еd. S. Luce. Paris, 1862.