Вот как, например, характеризуется Филипп Наваррский: «Монсеньор Филипп Наваррский, который в течение всей жизни был премного любим рыцарями, после того как отрекся от своей присяги королю и послал ему вызов, как это и подобает благородному человеку, — отправился в Англию. И был он там приняв с большой радостью»[610]. Действительно, Филипп Наваррский послал вызов королю Иоанну И, как какому-нибудь частному лицу, после того как король заключил в тюрьму его брата Карла Наваррского (в 1356 г., после расправы в Руане).
Здесь автор «Хроники первых четырех Валуа», оказывается на позициях Фруассара. А какой разительный контраст с тем, что мы видели, рассматривая взгляды Жоффруа Парижского и автора «Фландрской хроники», выступавших с резким осуждением феодальной реакции 1314–1318 гг., отголосками которой и были, несомненно, выступления нормандской знати в середине XIV в. Ведь и хартия, с которой Жоффруа д'Аркур явился к дофину, была той самой хартией, которую удалось нормандским баронам вырвать у Людовика X, пользуясь его весьма затруднительным положением в 1315 г., в период феодальной реакции. Согласно этой хартии для Нормандии восстанавливались вольности времен Людовика IX. Филипп VI, из-за угрозы войны с Англией, вынужден был их подтвердить[611].
На примере автора «Хроники первых четырех Валуа» можно ясно видеть столкновение чисто местных интересов с общими и старых представлений с новыми в идеологии хрониста того времени, что является прямым отражением состояния феодального общества Франции в бурный XIV век. Мы видели, что автор «Хроники первых четырех Валуа» осуждал Этьена Марселя и его сторонников за то, что они выступили против своего законного сеньора дофина-регента. И в то же время этот хронист не находит достойным порицания поведение д'Аркуров или Филиппа Наваррского. Можно думать, что автор «Хроники первых четырех Валуа» был в достаточной мере удовлетворен тем, что Филипп Наваррский послал Иоанну II вызов, «как это и подобает благородному человеку». И тот же автор словно забыл о том, что д'Аркуры и им подобные были в союзе с англичанами, по его же собственным словам, «истинными врагами короля Франции». Об этом он забыл в пылу восторга по поводу выступления дворян в защиту Нормандской хартии, а следовательно, и в защиту Руана. Характерно и то, что хронист не забывает упомянуть о beaux coups d'armes, совершаемых рыцарями[612]; он любуется красотою военного построения рыцарей перед боем[613], приводит длинный список рыцарей, участвовавших в том или ином сражении, и т. д.[614] Это тоже свидетельствует о симпатиях хрониста к определенной группировке феодальной знати, о которой шла речь выше.
611
Ch. Dufayard. La réaction féodale sous les fils de Philippe le Bel. — «Revue historique», 1894, t. 54, et 55, p. 245–246.