Между тем автор «Хроники первых четырех Валуа» усвоил и те новые идеи, которые родились во Франции в ходе Столетней войны. Выше уже говорилось о том, какую роль он отводит горожанам, а также крестьянству в системе военных сил Франции: он ставит фактически вопрос об отмене дворянской монополии в военном деле. С этим же связан вопрос о ведении войны без выкупов — принцип, установленный крестьянами и горожанами в противовес дворянству. Автор «Хроники первых четырех Валуа» показывает себя сторонником этого принципа в борьбе с англичанами. Он рассказывает, как во время взятия французской крепости Ле-Гомм в Нижней Нормандии[615] (1366 г.) более 300 англичан было убито: их не захотели оставить в живых ради выкупа. И в заключение он говорит: «Таким образом избавились от них[616], и если бы так поступали в прошедшие времена, то войны не длились бы так долго, как это происходит теперь»[617]. Следует отметить также, что. хронист высоко ценит Бертрана Дюгеклена[618] за его заслуги перед всей Францией в деле освобождения страны от англичан. «Смертью его, — говорит хронист, — был причинен большой ущерб королевству Франции»[619].
Что же касается отношения автора «Хроники первых четырех Валуа» к народным массам, то он упоминает об этом лишь в тех местах хроники, где говорит о налоговом гнете во Франции[620], который, как мы уже отмечали, возбуждал недовольство всех податных слоев общества. Но восстающие против налогов горожане из, низших слоев городского населения являются в его глазах людьми «злонамеренными», «ведущими дурной образ жизни»[621]. Это не удивительно: ведь восставшие, как известно, направляли свой гнев против королевских чиновников и богатых горожан, от которых зависело распределение требуемой с города суммы налогов. Хронист иначе относится к городам Фландрии, восставшим в 1379 г. против своего графа, когда тот решил взимать с подданных налоги по французскому образцу. Здесь уже речь идет об ином по своему социальному составу движению, чем восстание городских низов в Руане в 1382 г. Хронист ни единым словом не осуждает фламандцев, а говорит лишь, что граф вынужден был пообещать горожанам «обращаться с ними, как со свободными (людьми)»[622].
В заключение остановимся на том, каковы взгляды автора «Хроники первых четырех Валуа» на Жакерию. Прежде всего следует отметить, что у него нет того резко враждебного отношения к восставшим в 1358 г. крестьянам, какое мы видели у представителей дворянской историографии. Автор «Хроники первых четырех Валуа» ничего не говорит, правда, о причинах, вызвавших восстание, и считает восставших людьми «неразумными и бешеными»[623]. Но вместе с тем он почти совсем не останавливается на расправе крестьян с дворянами, а приводит целый ряд фактов, свидетельствующих о бесчеловечности последних во время подавления восстания (например, в одном монастыре они сожгли около 300 крестьян; в Бри местный сеньор вешал крестьян на дверях их хижин)[624]. Он сообщает нам самые положительные сведения о вожде восстания Гильоме Кале[625], указывая и на красивый внешний облик Гильома Каля[626], и на его ораторские способности[627], и, главное, на его умение правильно ориентироваться в обстановке. По словам хрониста, Гильом Каль прекрасно понимал, что разрозненным крестьянским отрядам не под силу будет одолеть дворян. Он «говорил жакам, чтобы они держались вместе»[628], и, кроме того, «послал наиболее умных и уважаемых (из своих людей) к купеческому старшине Парижа, написав последнему, что готов помочь ему, а также пусть и он окажет ему поддержку и помощь, если окажется в том необходимость»[629].
Хронист вкладывает в уста Гильома Каля прямую речь, обращенную к крестьянам перед последним решающим боем: Гильом Каль убеждал крестьян занять позиции вблизи Парижа, откуда он рассчитывал получить помощь[630]. Хронист подчеркивает силу размаха восстания и страха дворянства перед возможностью слияния движении в городе и деревне в один разбушевавшийся поток. Французские дворяне в хронике так обращаются к Карлу Наваррскому: «Сир, вы — наиблагороднейший из всех дворян мира. Не потерпите того, чтобы дворянство было уничтожено. Если эти люди, которые именуются Жаками, продержатся долго и добрые города окажут им поддержку, то дворянству придет конец и оно будет совсем уничтожено»[631]. Наконец, хронист подчеркивает смелость и решимость восставших перед последним сражением и дает нам описание их боевого построения: восставшие «держались в порядке», над лагерем их развевались знамена с изображением белой лилии, и оттуда доносились громкие звуки труб и рожков и слышался боевой клич «Монжуа»[632].