Пришлось бы, кабы ему до смеха было!
— Что ж, все мои задания ты выполнил, — сказал он пастуху. — Можешь забирать принцессу в жёны, только окажи мне напоследок небольшую услугу.
Ай да король! Грозился три испытания пастуху сделать, а уж четвёртое придумал. Ну, разве это по-королевски?
— Вот наполни-ка мне этот мешок ложью! Наполнишь, и дочка — твоя.
Почесал в затылке пастух: шутка ли — целый мешок лжи!
Решил он ко лжи пару истин прибавить, чтобы ложь перевесить, и говорит:
— Ваше величество, велели вы мне поначалу зайцев пасти. И пришла ко мне на лужок принцесса, переодетая крестьянкой. Попросил я её со мной на травке посидеть, а на прощанье поцеловать разок. И мою просьбу принцесса выполнила в точности, как я вашу.
— Ложь, ложь! — закричал король.
— Ложь так ложь, — согласился пастух. — Стало быть, полмешка полны? — И добавил ещё одну истину: — А после принцессы пришёл ко мне сам король в крестьянском платье и три раза...
— Хватит! Хватит! Мешок полон! — закричал король.
— А коли полон и принцесса с этим тоже согласна, самое время нам свадьбу сыграть.
Что ж, принцесса не возражала. Может, и тут пастуху волшебный свисток помог? Но чего не знаю, о том не говорю, а только и у меня самого такой свисток был, да потерял я его, вот беда-то!
Майенские мальчишки
ак-то раз шли по дороге майенские мальчишки: мальчишки из деревни Майены. И нашли три золотые монеты. Вот удача!
Только как разделить их? Мальчишек-то было двое, а монет — три. Вот задача!
Думали они да гадали, голову себе сломали, но ничего не придумали и решили посчитаться:
— Раз — моя!
— Два — твоя!
А третья чья? Нет, так не годится.
— Ты да я — это два!
— Я да ты — это три!
А где же раз? Опять не вышло. И решили майенские мальчишки пойти за советом к дядюшке Эрбинаку.
Дядюшка Эрбинак недолго думая одну монетку дал одному мальчишке, другую — другому, а третью себе оставил. Ловко, а?
И пошли майенские мальчишки к себе домой очень довольные.
Золотая голова у дядюшки Эрбинака!
Тс-с, не голова, а сундук. «Золотой сундук» — так прозвали его в деревне. А за что, как вы думаете?
Старый горшок с золотыми экю
Лэн-о-Буа́, что неподалёку от большого города Труа, жил богатый кюре, то есть священник. Почти все земли широкой равнины принадлежали ему. Пастухи пасли там его баранов. И леса на Высоких Холмах тоже были его, и, уж поверьте, дровосекам не приходилось жаловаться, что им не хватает работы. Так что вы и сами, наверное, догадались, что денежки у этого кюре водились, и немалые.
Жить бы ему да радоваться, так нет, подозрительность его одолела. Никому он не доверял и прятал свои деньги в старом горшке, а горшок зарыл на капустных грядках в огороде.
Была у кюре служанка, девушка честная и весёлая, и приходил к ней часто в гости один молодой человек — верно, жених её.
И вот однажды получил кюре новые денежки за проданный лес и решил прибавить их к тем, что лежали в старом горшке на капустной грядке. Дождался он тёмной ночи, разрыл землю в положенном месте, приподнял тяжёлую крышку с горшка и... язык прикусил, чтобы не выругаться. Не полагается святым отцам скверными словами выражаться, сами знаете. Но как было не выразиться, коли горшок-то оказался пуст! Не иначе, вор побывал здесь.
Наутро кюре призвал к себе служанку и спросил строго:
— Где твой дружок?
— Уехал утром рано в Труа!
— Пусть вернётся, не то хуже будет!
— Никак невозможно, господин кюре. Он по делу уехал. А что случилось?
— А то... то... — замялся кюре, — что пропала у меня с огорода капуста.
— Ох, так бы сразу и сказали! Я вчера вечером её срезала, чтобы засолить, а то как бы заморозки не начались.
— И твой милый тебе помогал?
— А то как же! Одной мне бы ни за что не управиться. И так мы дотемна в огороде работали, а когда собрались уходить, я ещё заметила у забора — в том самом месте, где большая дыра, знаете? — нашего соседа-сапожника. «И что он в такой темноте здесь делает?» — ещё подумала я.
— Так, говоришь, сапожника? Позови-ка его ко мне!
«Ах эта проклятая дыра в стене! — подумал кюре. — Верно, через неё сапожник и увидел, как я прячу в горшок деньги, и украл их. Негодяй, ломаного экю мне не оставил!»
Когда сапожник явился, господин кюре его спросил: