- Несмотря на все мое уважение к вам, госпожа моя, - сказал принц Левкою, - позвольте мне сказать вам, что вы хотите присвоить чужое добро: я ранил эту лань, она моя, я люблю ее, и я вас умоляю оставить ее мне.
- Сеньор, - вежливо отвечала Левкой (а ведь она была и стройна и прелестна); - эта лань была моей еще до того, как вы ею завладели, и я готова скорей от жизни своей отказаться, чем от нее. А если вы хотите видеть, знает ли она меня или нет, отпустите ее на минуту... Ну-ка, моя Белочка, обнимите меня - Лань бросилась ей на шею. - Поцелуй меня в правую щеку. - Лань поцеловала. - Коснитесь моего сердца. - Она тронула ее грудь ножкой. - Вздохните, - и она вздохнула. Принц не мог уже больше сомневаться в том, что Левкой говорит правду.
- Возвращаю ее вам, - благородно заявил он, - но поверьте, с немалым сожалением. - И Левкой тотчас же ушла со своей ланью.
Они не знали, что принц живет в том же домике; он издалека следил за ними и был очень удивлен, когда увидал, что они входят в хижину доброй старушки. Очень скоро за ними вернулся и он, и так как ему было очень любопытно узнать о белой лани, он спросил у старушки, кто девушка с ланью. Та ответила, что не знает ее, что пустила ее к себе вместе с ланью, что она ей хорошо платит и живет одиноко. Бекафиг осведомился, где их комната, и узнал, что она соседняя с их комнатой и что их отделяет друг от друга только перегородка. Когда они пришли к себе, Бекафиг сказал принцу, что либо он ошибается так, как еще никто никогда не ошибался, либо девушка, которую они только что видели, жила с принцессой Желанье, и он ее видел во дворце, когда приезжал туда с посольством.
- Какие мрачные воспоминания оживляете вы! - сказал ему принц. - И каким образом могла бы она очутиться здесь?
- Этого я не знаю, сеньор, - добавил Бекафиг, - но мне очень хочется посмотреть на нее еще раз, а так как нас разделяет всего лишь дощатая перегородка, я проделаю в ней отверстие.
- Вот бесплодное любопытство, - грустно сказал принц, потому что этот разговор снова пробудил все его горести. Он отворил окно, Выходившее в лес и стал мечтать.
Тем временем Бекафиг трудился и скоро просверлил довольно большое отверстие, Посмотрел он и увидел прелестную принцессу, одетую в платье из серебряной парчи с кармазинными цветами, шитое золотом и изумрудами. Ее волосы падали тяжелыми волнами на самую красивую шею в мире, лицо пленяло живыми красками, а очи приводили в восхищение.
Левкой стояла перед ней на коленях и перевязывала ей руку, откуда обильно текла кровь. Казалось, что они очень озабочены этой раной.
- Дай мне умереть! - говорила принцесса. - Легче смерть, чем это плачевное существование, которое мне приходится влачить. Как! Целый день быть ланью, видеть своего суженого и не быть в состоянии говорить с ним, рассказать ему мое роковое несчастие! Ах! Если бы ты знала, как трогательно он говорил со мной, когда я была ланью, какой у него голос, какие движенья у него благородные и располагающие, - ты бы еще больше меня пожалела, зная, что не можешь поведать ему мою горькую судьбу.
Можно себе представить, как был удивлен Бекафиг всем, что он увидел и услышал. Он подбежал к принцу и отвел его от окошка с невыразимой радостью.
- Ах, сеньор, - сказал он, - не медлите, подойдите же к перегородке, и вы воочию увидите ту, чей портрет вас очаровал.
Принц посмотрел и тотчас узнал принцессу. Он бы умер от счастия, если бы не боялся, что его морочат какие-то чары. Ибо, что же тогда значила удивительная встреча с Колючей Розой и ее матерью, которые были заключены в замок Трех Башен и называли себя - одна принцессой Желанье, другая ее приближенной дамой?
Однако любовь обнадежила его. Всякому хочется убедиться в том, на что направлены его желанья, а случай был таков, что приходилось или умереть от нетерпения или дознаться. И принц, не откладывая дела в долгий ящик, подошел к двери принцессиной комнаты да и постучал тихонько. Левкой, не сомневаясь, что это стучится старушка-хозяйка, которая, кстати, была ей нужна, чтобы помочь перевязать руку ее повелительницы, поспешила отворить дверь и оцепенела от удивления, увидав перед собой принца, который сразу же бросился к ногам принцессы Желанье. Восторг его был так велик, что он не мог ничего толком сказать, и как мы ни старались узнать, что он ей говорил в эти первые минуты, так никого и не нашли, кто бы мог нам в этом помочь. Принцесса была в замешательстве, но Амур, который частенько служит посредником для онемевших, вмешался тут и убедил их обоих, что никогда еще не говорили они так умно или, по крайней мере, так трогательно и так нежно. Слезы, вздохи, клятвы и даже лукавые улыбки - все здесь было.
Так прошла ночь, занялся день, а принцесса Желанье даже не подумала о том - и она уже не обернулась ланью. Вдруг она это заметила; ничто не сравнится с ее радостью, и она так любила принца, что не могла и минуты выдержать, чтобы не поделиться с ним ею. И тут же она начала ему рассказывать свою историю с такою прелестью, с таким естественным красноречием, что самых записных умников за пояс заткнула.
- Как, - воскликнул он, - прелестная моя принцесса, так это вас я ранил в образе белой лани! Как же мне искупить ужасное мое преступление? Я готов умереть от горя на ваших глазах. - Он так был удручен, что его огорчение было написано на его лице. Принцесса Желанье страдала от этого более, чем от своей раны; она уверяла его, что все это пустяк и что ей дорого это несчастье, принесшее ей столько радости.
Она так убедительно говорила, что он не мог больше сомневаться в ее доброте. Чтобы все ей было понятно, он, в свою очередь, рассказал ей о том обмане, который затеяли Колючая Роза со своей матерью, и добавил, что надо поторопиться известить отца о его счастье, о том, что он ее нашел, ибо иначе возгорится ужасная война, так как отец его не преминет отомстить за оскорбление, которое ему будто бы нанесено. Принцесса Желанье упросила его послать письмо с Бекафигом; тот уже готов был исполнить его приказание, как вдруг по лесу разнесся страшный гул и звон военных труб, рогов, литавр и барабанов; им показалось даже, словно большое войско проходит мимо их домика. Принц глянул в окошко и узнал многих рыцарей, знамена и значки; он скомандовал им остановиться и ожидать его.