Параллельно с этим буквально в каждом своем письме Халлер осаждает Страффорда просьбами о помощи в получении дополнительной — якобы обещанной ему — награды в Англии. Уже в самом первом письме речь идет о «небольшой пенсии в Ирландии», где он мог бы осесть, заняться «скромной торговлей (petty commerce)» и привести в порядок свои дела — а также, что примечательно, спокойно практиковать свое вероисповедание (т.е., надо думать, католицизм). Упоминается и отправка некоего груза вина из Испании в Лондон. В письме секретарю Страффорда от з января Халлер намекает на поступившее ему от принца Евгения предложение вернуться в Англию в его свите. Халлер при этом прямо жалуется на «несправедливость, которую мне сделали милорд Дартмут и милорд казначей», т.е. Оксфорд. Речь идет даже о том, чтобы выступить в парламенте с осуждением этой несправедливости.
К 8 января (по новому стилю) Страффорд уже разочарован Халлером. В донесениях Оксфорду посол постоянно вставляет фразы «как он говорит», «по его словам», подчеркивая, что информация исходит от самого француза и потому должна восприниматься с долей скепсиса. Недоверие его связано с представленной Халлером позицией принца Евгения и Хеемса: дипломату кажется «странным», что принц Евгений, лично пообещав ему не вмешиваться в политические интриги в Англии, все же собирается везти Халлера с собой в Лондон и, по его словам, даже подталкивает его выступить в парламенте! Сомнения вызывают и уничижительные выражения в отношении Оксфорда, которые принц Евгений и Хеемс якобы вкладывают в уста Мальборо, тем самым компрометируя его. «Невозможно узнать, говорит он правду или нет», прямо пишет Страффорд Оксфорду, и потому посол устроил за французом слежку («I had him dogged»). Но увы, это мало помогло: оказалось, что Халлер действительно бывал в домах принца Евгения и Хеемса! Возможно, он все же говорит правду? В итоге посол заявляет, что поскольку «мне этот человек [Халлер] совершенно незнаком (complete stranger to те)», он будет полагаться на суждение о нем Оксфорда{53}.
Халлер особенно активно пишет Страффорду в первой половине января, но дальше переписка сходит на нет: следующее письмо после 20 января датировано уже 28 февраля, еще одно приходит 6 марта 1712 г. из Гааги. Эти последние письма носят самый общий характер, Халлер пытается напоминать о себе, но и такая переписка прерывается — а уже 12 марта лорд Дартмут подписывает ордер на арест нашего авантюриста. Халлер теперь именуется ни много ни мало «французским папистом, враждебным иностранцем и шпионом (а French papist, an alien enemy and a spy)»: его следовало задержать и вместе со всеми имеющимися у него бумагами представить лично самому министру{54}. Понять, что же конкретно вменялось Халлеру в вину, ни из этого ордера, ни из письма, которое он уже 21 марта направляет лорду Дартмуту из тюрьмы, решительно невозможно. Среди прочего Халлер просит разрешения допустить к нему неких «друзей» и деловых партнеров, упоминает принадлежащие ему товары, якобы находящиеся на только что прибывших из Голландии кораблях{55}. Еще недавно готовый покровительствовать французу, лорд Страффорд к этому времени от него уже полностью открещивается: узнав об аресте Сент-Илера, он пишет, что «рад его задержанию, поскольку этот молодец мне никоим образом не симпатичен, о чем он догадался перед моим отъездом из Гааги, и это привело его в ужас». Вероятно, Страффорд опасается, что, узнав об изменившемся отношении к нему со стороны посла, Сент-Илер мог переметнуться к неприятелю{56}. Это первая в биографии авантюриста попытка «переиграть» заново предыдущий этап своей карьеры, выжать что-то еще из уже «отработанной» им страны: как видим, она завершается полным провалом.