Он бросает довольный взгляд на свою армию.
Мистеру Спонджу предстоит произнести речь.
Он откашливается, выплевывает черную слюну и говорит:
— Эй вы, чертенята! Сегодня хороший день! Есть новости! Нужно будет выть крепко и без устали! Если дело пойдет хорошо, получите супу!
Затем, отпуская своих солдат жестом, достойным генерала из оперы, он восклицает:
— Ну проваливайте ко всем чертям, и как можно скорее!
Раздается громкий крик. Мальчишки чувствуют себя свободными, они могут бежать, скакать, как им вздумается. Они направляются к типографии. Они стараются превзойти друг друга не из любви к труду, а по врожденному детскому инстинкту, который всякую тяжелую работу превращает в игру.
Нужно посмотреть на них, когда они приходят за газетами! Они толпятся, толкаются, лезут на спины друг другу, яростно отшвыривают слабых…
Каждому хочется опередить другого в получении первых номеров.
Затем, нагрузившись газетами, они разбегаются по всему городу.
И уже через несколько минут они терзают уши прохожих и удивляют эхо, которое не может отвечать им в унисон, крича своими тонкими голосами!
— Важная новость! Купите! Несостоятельность Тиллингеста! Смерть банкрота! Сто миллионов долларов долгу! Купите! Два цента! Важная новость! Тиллингест — вор! Купите! Купите!
В это время Трип и Моп философски курили свои трубки у стойки заведения на Брод-стрит.
Вдруг один из юных разносчиков распахнул настежь дверь кабака и закричал во все горло свое рекламное объявление. Трип вздрогнул.
— Что? — спросил он.
— Что такое? — проворчал Моп.
В следующее мгновение Трип выбежал на улицу и вырвал из рук продавца номер «Нью-Йорк Геральд», бросив ему вместо денег расхожую фразу:
— Ты будешь считать это за мной!
Затем он вернулся к стойке и, конечно, для улучшения зрения, влил в себя стакан виски. Далее он дрожащей рукой разложил перед собой огромный лист газеты, пробежал по столбцам пальцем и, наконец, испустил громкий вопль.
— Чтоб тебя черт повесил! — отреагировал Моп. — Что ты там нашел?
— Смотри, читай, животное!
Мои взял в руки «Геральд» и посмотрел на ту колонку, где остановился черный ноготь его почтенного компаньона.
— Ах! — воскликнул он.
— Ну, что?
— Черт возьми!
— Мы разорены!
— Полный провал!
— Все к черту!
И они посмотрели друг на друга глазами, полными отчаяния.
Трип первый пришел в себя.
— Что бы ото значило? Позавчера вечером прелестная девушка…
— Ангел, — кивнул Моп.
— Приезжает за нашим другом Бамом…
— И увозит его…
— Да…
— В дом Тиллингеста, банкира, богача, денежного мешка…
— Проходит тридцать шесть часов…
— Мы готовимся идти к Баму с поздравительным визитом…
— И вдруг узнаем, что Тиллингест разорен!
— Мало того, умер!
— Следовательно, наш визит уже ни к чему…
— И значит, нам остается лишь сожалеть, что бедный Бам так опрометчиво поступил…
Наступает тягостное молчание.
— Итак, — начал опять Моп, — еще одна ветка сломалась… Что делать?
— Во-первых… Где Бам?
— Это правда… Что, если с ним сыграли злую шутку?
Снова молчание.
— Знаешь, — сказал Моп, — у меня возникла мысль…
— Говори…
— Пойдем в «Старый флаг». Может быть, Догги знает что-нибудь…
И, взяв Трипа под руку, Моп тащит его к «Старому флагу», они идут быстро, обдумывая по дороге различные версии.
Лишь только они распахнули дверь «Старого флага», как Догги закричал:
— Хороши ребята, нечего сказать! Почему вас не видно с субботы? Вы бежали как воры, да вы и есть таковые!
— Извините, — шепчет Трип, — дела…
Догги смотрит на них исподлобья.
— Ну, вы все-таки пришли… Значит, есть совесть… Вы хорошо сделали, что пришли… У меня есть для вас письмо.
— Для нас?!
— Да, его принес вчера вечером лакей, очень хорошо одетый, и просил меня непременно передать вам это письмо до двенадцати часов.
— Теперь восемь… Мы еще не опоздали.
Догги держит письмо своими жирными пальцами и помахивает им. Примерно так дразнят куском сахара дворняжку.
— Распечатай, — говорит Трип, передавая письмо Мопу.