Тот почтительно распечатывает. Что-то выпадает из конверта.
— Это еще что? — восклицает Догги.
— Банковый билет!!!
Все трое нагибаются, чтоб поднять его и так сильно стукаются головами, что отскакивают в разные стороны.
Трип первый приходит в себя.
— Двадцать долларов!
— Отлично!
— Теперь читай письмо…
Трип громка читает:
«Дорогие друзья, я нужен вам, а вы нужны мне. Приходите в двенадцать часов в отель «Манхэттен», в холл. Подождите меня. Так как ваша одежда не совсем прилична, то посылаю вам немного денег, чтобы вы могли сменить гардероб. Не нужно роскоши, нужны вкус и хорошие манеры. Не опаздывайте. Скажите Догги, что я его не забываю.
Ими овладевает не радость, а безумный восторг. Трип и Моп пляшут среди столиков, а в это время Догги, торжественно раскинув руки, благословляет этих двух негодяев.
Но постепенно чувство реальности возвращается к ним.
— Ну что же? — спрашивает Трип.
Догги начинает нравоучительным тоном:
— Господа, — говорит он важно, — бывают минуты в жизни людей, когда судьба, устав их преследовать, протягивает руку помощи… Вы попали именно в такую ситуацию. Верьте мне, джентльмены. Не упускайте этого случая… Я всегда считал Бама умным и находчивым юношей. Эти двадцать долларов доказывают мою несомненную правоту. Ступайте покупать себе одежду… В нескольких шагах отсюда открыт новый рынок, и за пять долларов вас оденут с головы до ног как принцев…
— О, за пять долларов!
— Ну, положим, за шесть, и вы будете одеты как короли!
Это последнее сравнение приятно щекочет честолюбивую жилку наших оборванцев.
— А где же рынок?
— На углу Бродвея и Уокер-стрит. Это настоящий рынок и таких размеров, какие неизвестны в Европе. Пять этажей, загроможденных жакетками, водопад из панталон, гора шляп, река рубашек и черный рудник башмаков с громадными гвоздями…
Подойдя к рынку, друзья были ошеломлены криками продавцов и покупателей, бушующими толпами народа, обилием самых разнообразных товаров, огромными рекламными вывесками.
На одной из них изображено легендарное превращение оборванного нищего в красавца, подносящего букет улыбающейся леди…
И через десять минут из этих многоцветных, ярких, кричащих бездн выходят преображенные оборванцы.
Во-первых, Трип — жакетка в зелено-черную клетку, желтые с зелеными полосами брюки, красный шарф на шее, цилиндр набекрень, на ногах — большие башмаки «Мольер»… В руке — массивная палка.
Во-вторых, Моп — красноватое пальто, панталоны небесного цвета, по-гусарски стянутые на коленях, галстук желтый с черными полосами, войлочная шляпа, в руке — массивная палка…
Все стоило обоим тринадцать долларов.
Они на минуту останавливаются на тротуаре и осматривают друг друга, фатовато помахивая палками.
— Одиннадцать часов, — глубокомысленно отметил Трип.
— Следовательно, — подхватил Моп.
— До двенадцати еще тьма времени!
— Так вперед!
— Вперед!
И друзья устремились в ближайший кабачок.
7
НАСУЩНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ИМЕТЬ КОШКУ О ДЕВЯТИ ХВОСТАХ
Отправимся в отель «Манхэттен», огромное здание в пять этажей, не считая подвала, с фасадом, выходящим на Бродвей.
Надо признать, что Париж напрасно пытается завести у себя что-нибудь подобное колоссальным гостиницам Америки, открытым для всех четырех ветров света.
«Манхэттен» не просто гостиница, это центр целого мира — пуп его, как сказал бы Виктор Гюго.
Там останавливаются конно-железные дороги. В нижнем зале всемирная транспортная контора выдаст вам билеты в Альбани точно так же, как и в Петербург, в Сан-Франциско, Пекин или Париж — по вашему выбору.
Насчитайте пятьсот служителей — и вы только приблизитесь к истине. Все бегают, снуют, толкаются, поднимаются и спускаются по лестницам; одуряющий шум, нескончаемый гул вопросов, ответов, приглашений и объявлений… Вавилон — не то слово для сравнения с «Манхэттеном»!
Административная служба занимает целый этаж и управляется лицом, которое получает жалованье министра.
Хотите получить какие-нибудь сведения? Идите направо! Хотите заказать рекламу? Налево! Желаете комнату? На каком этаже? Скорей! Здесь нельзя медлить! Цены известны. Не пытайтесь торговаться, вас не станут слушать. Здесь все дорого. Рассчитывайте на это.