— Да нет, ничего… просто разволновалась от вашей речи. А вы, мэтр? Что вы теперь будете делать?
— Я? Так же как и вы, дорогая Даниель, попытаюсь хорошо выспаться и надеюсь, что мне не будут сниться слепоглухонемые, американские сенаторы, члены братства Святого Гавриила, судебно-медицинские эксперты и танцовщицы с Бродвея.
— Спокойной ночи, мэтр.
Уже на пороге девушка, поколебавшись, спросила:
— Простите, мэтр, прежде чем уйти, мне хотелось бы спросить вас еще об одной вещи, которая меня занимает.
— Давайте.
— Дело вот в чем. Я очень хорошо поняла мотив преступления и то, как оно было совершено, вы очень ясно изложили это суду. Только никак не могу понять, как вам удалось раскрыть тайну этого зеленого шарфа, выброшенного в море Вотье. Ведь только он один знал, что этот шарф был в каюте. А деталь эта едва ли не самая важная. Ведь если бы Вотье не нашел рядом с трупом этот шарф, пахнущий духами Соланж и так хорошо ему знакомый, у него не было бы доказательства, подтверждавшего виновность жены. Он просто подумал бы, что кто-то другой, незнакомый ему, убил Джона Белла. В таком случае ему было бы совершенно незачем брать на себя это преступление. И тогда не было бы громкого дела Вотье, было бы просто дело об убийстве американца неким преступником, и шеф адвокатов не назначил бы вас защитником…
— Вы тысячу раз правы, внучка, все было бы именно так, не будь этого пресловутого шарфа. Как я додумался до этого? Очень просто. Это была почти детская задачка. Вы помните, что моя первая встреча с Соланж Вотье произошла после ее телефонного звонка, утром в центральной аллее розария сада Багатель?
— Да, конечно, мэтр.
— Вы догадываетесь, конечно, что, несмотря на свою близорукость, я постарался во время этого первого разговора разглядеть молодую женщину с головы до ног. Мне особенно запомнились две вещи: какие-то особенные духи и серый шелковый шарф на шее у Соланж. Я сразу заметил, что именно от этого шарфа исходил запах духов, и мне непроизвольно пришли на память строчки из романа «Одинокий», который прочел как раз накануне. В них автор, то есть Вотье, так описывал жену своего героя: «Она часто носила на шее зеленый шелковый шарф, сильно надушенный. В этом проявлялась ее нежность к мужу, который любил зеленый цвет, хотя никогда его не видел. Вдыхая исходивший от шарфа аромат духов, он думал о зелени, которую представлял себе по-своему». Я тотчас соотнес чету Вотье с героями романа и заключил, что автору, должно быть, тоже нравился надушенный шарф жены. Потом я подумал о другом и не стал делиться этими личными наблюдениями с собеседницей, которой мне надо было задать множество гораздо более важных вопросов.
Через три дня в этом самом кабинете у меня была вторая встреча с Соланж Вотье. Как только она вошла, я сразу почувствовал запах тех же духов и увидел на ней тот же самый серый шелковый шарф. Подумал тогда, что Соланж Вотье либо очень любит этот серый шарф, либо носит его в подражание героине романа, чтобы доставить удовольствие мужу. Но почему тогда шарф серый, а не зеленый? Движимый скорее любопытством, чем профессиональными соображениями, я сказал ей, что мне нравятся ее духи. Она меланхолично заметила, что ее мужу они нравятся тоже. Зная, какую роль играет обоняние в жизни слепоглухонемого, я сделал вывод, и на этот раз тоже только для себя самого, что Вотье не мог обходиться без этого запаха, по нему он ощущал присутствие своей жены рядом. Поэтому без колебаний спросил у нее: «Ваш муж знал, что шарф — серого цвета?» Она простодушно ответила: «Нет, муж, к счастью, всегда считал его зеленым. Сама не знаю почему, но он обожает зеленый цвет. В воображении он связывает его с ощущением свежести».
Видя, что я заинтригован, она добавила: «У этого шарфа своя история. Я очень долго носила такой же шелковый шарф, но только зеленый, который Жак купил мне в Америке. Он очень дорожил им, во всяком случае больше, чем я. Ему нравилось, что шарф всегда на мне, он любил его трогать, с наслаждением мял… К несчастью, вскоре после того, как «Грасс» вышел из порта в Нью-Йорке, я обнаружила, что потеряла его. Я была уверена, что он был на мне, когда мы садились на теплоход, поэтому долго и безуспешно его искала. Я была очень огорчена, боялась, как бы Жак не придал этой пропаже слишком большого значения или не увидел в ней дурного предзнаменования. Поэтому тайком купила похожий шарф в одном из магазинов на теплоходе — он и сейчас на мне. На ощупь шелк точно такой же, но цвет, как видите, серый. Подумала, что в конце концов Жак все равно об этом не узнает, важно, что на ощупь они одинаковы. В каюте я надушила шарф. Это была ложь во спасение — Жак ничего не заметил».