— Да, да! Виновный понес наказание, а невиновный оправдан. Как чувствует себя мой бывший клиент?
— Вы, наверно, сильно обижены на него, так же как и на его жену, за то, что ни он, ни она до сих пор не явились выразить вам свою благодарность?
— Это в порядке вещей, мсье Роделек. Вам самому давно известно, что истинное вознаграждение не в людском признании. Но давайте не будем говорить об этом и вернемся к моему вопросу: как дела у Жака?
— Хорошо. Даже очень хорошо. Могу вам сказать сегодня, что он снова будет счастлив.
— Прекрасно!
— Главная цель моего приезда в Париж заключалась в том, чтобы помирить его с женой, которой он все простил.
— Я так же, как и вы, всегда думал, что они созданы друг для друга. Разве нежность не есть основа большой любви?
— Да, я всегда так думал… и рад сказать вам, что мне удалось уговорить Жака и Соланж приехать на несколько месяцев в Санак, где они снова смогут обрести друг друга в родственной им среде. Завтра утром мы выезжаем туда.
— Счастлив слышать это от вас. А сами вы, мсье Роделек? Давайте поговорим немного о вас. Как вы себя чувствуете?
— Я старею, как все. Несмотря на очки, плохо вижу — слабеет зрение. Все больше и больше глохну… Согласитесь, любопытно было бы, если бы я вдруг ослеп и оглох после того, как худо-бедно научил многих своих несчастных воспитанников слышать при отсутствии слуха и видеть при отсутствии зрения? Если бы это случилось, я благодарил бы Бога за то, что он дал мне раз и навсегда по-настоящему понять то состояние, в котором находятся мои дорогие ученики.
— Вы все тот же, мсье Роделек.
— И вы тоже, дорогой мэтр.
— Может быть, отличительная черта старых холостяков в том и состоит, что все они немного похожи друг на друга?
— Несмотря на громадное удовольствие от беседы с вами, я вынужден вас покинуть, — сказал Ивон Роделек, вставая. — У меня еще один визит.
— Держу пари, что речь идет о каком-нибудь несчастном, которого вы хотите увезти в Санак.
— Вы замечательный психолог, дорогой мэтр. Да, действительно, речь идет о несчастном ребенке, тоже слепоглухонемом от рождения. Еще не знаю, смогу ли я его взять в Санак, хотя очень хочу воспитать еще одного, двадцатого своего ученика, перед тем как отойти в иной мир.
Оставшись один, Виктор Дельо облачился в выцветший халат, надел домашние туфли и погрузился в кресло. Хотя глаза его были закрыты, он не дремал. Он вспоминал весь процесс по делу Вотье, его многочисленных участников-свидетелей, среди которых были и малоприятные, и неловкие в своем чрезмерном стремлении помочь подсудимому; изворотливого и агрессивного генерального адвоката, спокойного и понимающего председателя, наконец, самого подсудимого, замкнувшегося в молчании. Потом он подумал о завтрашнем отъезде Жака, Соланж и Ивона Роделека с новым воспитанником. Адвокат хорошо понимал сердце старого человека и знал, что он не устоит перед желанием внести свет в сознание и пробудить душу еще одного существа. Четыре человека сойдут завтра с поезда в Санаке; на площади перед скромным вокзальным зданием их будет ждать улыбающийся и говорливый брат Доминик, который отведет их к крытой старым брезентом повозке и по пути расскажет последние новости. Эта повозка служила для выездов в город, на ней же доставляли и продовольствие для института. Запряженная в нее пегая лошадь по возрасту могла почти сравниться с Валентином, совмещавшим обязанности кучера и садовника. Виктор Дельо, побывавший в институте, знал, что у каждого там было несколько обязанностей, скучать времени ни у кого не оставалось.
По-прежнему погруженный в мечтания, он представил себе, как тронулась повозка. На облучке рядом с Валентином — брат Доминик, весело здоровающийся со всеми своими многочисленными знакомыми. И никто из посторонних не знает, что внутри древней повозки сидит — ни жив ни мертв — еще один обделенный судьбой, которому предстоит соединиться с братьями по несчастью. Он тоже ничего обо всем этом не знает — двадцатый по счету ученик Ивона Роделека, пристроившийся рядом с девятнадцатым — Жаком Вотье, который давно уже не зверь, а такой же человек, как все, способный снова стать счастливым.
Путь предстоит долгий: адвокат знает это, потому что в этой же повозке его отвозили на вокзал к парижскому поезду, когда он в первый раз побывал в Санаке. Того посещения он никогда не забудет.
Этот путь может показаться нескончаемым нормальному человеку. Но ни Вотье с его обманчивой внешностью, ни хрупкая Соланж, ни добрый Роделек, ни аморфное существо — новый воспитанник, ни болтливый Доминик, ни смиренный Валентин обычными людьми не были. Эти шестеро были особыми людьми в век высоких скоростей, прогресса, эгоизма, подлости.