А ведь как благородно звучала мотивировка не убирать ракеты «SS-20». Строили, размещали, тратили колоссальные деньги, отнимали у народа, где только можно, построили крепость, страшную и постоянно грозящую Европе, а теперь что, разобрать все по кирпичику и утереться! А янки будут за океаном ручки потирать да укатываться со смеху над этими русскими!
Становилось предельно ясно, что Рейган преследует цель привести Советский Союз к пропасти, а потом заставить его сделать шаг вперед!
— Ты же видишь, что у нас! Производства на ладан дышат, не двигается наука! Провалились валютные поступления, а мы выскребаем инвалюту по сусекам для тебя, но ничего не движется, а наоборот…
Андропов снял очки и протер их замшей, что раньше никогда не делал в кабинете генсека, надел на нос и подоткнул указательным пальцем поближе к глазам. Решился сказать то, что не хотел и, как мог, оттягивал:
— У нас, Леонид Ильич, образовалась утечка! Именно в плане научно-технической службы разведки.
Брежнев откинулся на спинку кресла, отбросив карандаш на стол, немного посидел, определяясь с только что полученной информацией.
Потом спросил, примериваясь к выражению лица Юрия Владимировича:
— Нашли клеща?
— Прости, Леонид Ильич, на нашем сленге это крот[55]!
— Сленг! — повторил с оттенком пренебрежения генсек. — Слова-то какие!
Юрий Владимирович почувствовал, как тысячи крохотных иголочек начали покалывать лицо, шею, плечи. Он привстал и снова сел, чтобы избавиться от этих первых симптомов своей хронической болезни. Андропов хорошо знал, что если он не ляжет на гемодиализ минимум через час, возникнут тяжелые последствия. Теперь надо было, по возможности, завершать этот тяжелый, конфликтный разговор.
— Мы недавно это поняли по косвенным данным.
— Если ты мне говоришь об этом, а я тебя хорошо знаю, значит, меры принимаются? Какие?
— Пока все в аналитическом изучении, по секторам, мы чувствуем глубину передаваемых секретов, но не можем понять источник, а действовать внутри аппарата рискованно, чревато тем, что крот уйдет в глубину.
— У тебя что, силы только в Москве, а в стране полмиллиона бойцов! Забери к себе толкового сыщика, который сделает эту работу!
Андропов хотел было возразить, но увидел, что генсек хочет продолжить и собирается с мыслями.
— Вот что, Юра, я помню по нашей операции «Тор»[56], там, в Крае, полковник раскусил вас! Как его фамилия, я что-то подзабыл, а в записной книжке искать долго!
— Там работала Каштан! — осторожно начал Андропов, лихорадочно вспоминая фамилию начальника контрразведки Края.
— Ее я знаю и помню! Дора Георгиевна! Ага, вот вспомнил! У него хорошая фамилия! Быстров! — Брежнев, приподняв левую бровь, победоносно смотрел на Андропова. А тот поразился, в еженедельных сводках указывалось на медленное ухудшение здоровья генсека, ослабление памяти, реакции, а тут, как энциклопедист, спокойно выдергивает из памяти все, что нужно.
— Да, полковник Быстров. Павел Семенович! — Имя и отчество Быстрова вдруг резко пришли на память.
— Вот и возьми этого Павла Семеновича, пригласи его в Москву на работу по выявлению и обезвреживанию предателя. Он здесь нужен, а не там, в Крае, со своими способностями! Ничего путного он там не сделает, а здесь, у тебя, исправит положение!
Андропов явственно начал чувствовать по всему телу эти тысячи иголочек, начала туманиться голова. Торопиться, торопиться надо было. Машина с японским аппаратом гемодиализа, привезенная офицерами из Токио, стоит на парковке рядом с его автомобилем «Чайка».
— Да, Леонид Ильич! Я вызову этого Быстрова и поручу ему!
— Вот-вот! Вызови его, Юра, и прими лично! Побеседуй с ним, пусть проникнется реальным положением вещей! Цени и уважай кадры! Потом доложишь мне, как его устроили здесь и что он думает по всему этому делу. Можешь быть свободен!
Вот и его, Председателя КГБ СССР, генсек отпустил со словами «свободен», как будто это означает хоть какую-то, хоть малую частичку той самой свободы, о которой мечтал он последние годы. А кто-то другой у него в мыслях отвечал: «То ли еще будет, Юра!»
Из приемной генсека Андропов набрал номер своего помощника:
— Я на профилактику. По кадровому вопросу вызывайте Быстрова.
— Того самого? — помощник хоть сразу и понял председателя, но переспросил, с легким оттенком понятой замысловатости хода мысли Юрия Владимировича.
— Да, того самого! По личному приказу генсека! — ответил просто Андропов, снимая шлейф таинственности в принятом кадровом вопросе.
55
Кротами агентов глубокого внедрения первыми начали называть в КГБ. В западных спецслужбах подобных людей называли более размытым определением «дремлющий» или «спящий агент», т. е. агент, глубоко инкорпорированный в структуру противоположенных сил, как правило, поставляющий особо важную, засекреченную информацию. Главное отличие от разведчика в его традиционном значении заключается в том, что «крот» вербуется еще до того, как получает доступ к закрытой информации, иногда даже до того, как начинает работать в той сфере, которая интересует вербующую (засылающую) сторону. Часто «кротов» вербуют «на вырост», с прицелом, что рано или поздно «крот» достигнет высокой должности в организации враждебной стороны и станет поставлять полезную информацию.