Вьюгин жалостливо наблюдал, как она с хрустом расправила сторублевку, посмотрела на свет, провела пальцами, ощупывая банкноту, и, вздохнув, положила под кассовое корытце, отдельно от всех денежных знаков.
Сторублевки не часто приносили в магазины, все знали, что такие купюры откладывались и продавались цеховикам[74] и ворам в полноте[75]. Немного меньше котировались купюры пятидесятирублевой серии, но и они тоже всегда были в дефиците.
Получив чек, Марк подошел к прилавку, протянул продавщице. Та, пристально всматриваясь, чуть ли не обнюхала чек. Он понимал, что не так часто вот так приходят с улицы и покупают коньяк за полную среднестатистическую месячную зарплату, ну, а уж когда ухают такую сумму, тут уж, действительно, спешить не надо, а приглядеться к такому шикарному покупателю стоит.
— Две бутылки? — переспросила продавщица, словно надеясь, что тот передумает, опомнится, откажется и сдаст чек назад в кассу. Такие деньги переводить на французский коньяк, как будто чем-то хуже коньяк из Армении или Дагестана, на худой конец бакинский, странного желтого цвета. Они-то вполне могли бы сгодиться!
— Да, пожалуйста! И положите в бумажный пакет, как положено при такой покупке! — благодушно и мило улыбаясь, сказал Вьюгин.
Он только сейчас почувствовал, как ушел психологический настрой на грипп, которым он себя с утра накрутил, даже гримом подработал для трагичности, чтобы заиметь два свободных дня и расслабиться, отделиться от всего мира и почувствовать себя хоть немного свободным человеком.
Получив пакет из плотной светло-коричневой бумаги с пластиковыми ручками, внутри которого лежали две картонные коробки с драгоценной жидкостью, маркированные Национальным Межпрофессиональным Бюро коньяков Франции, он на скорости помчался домой в Черемушки. Не терпелось побыстрее добраться в теплую квартиру, скинуть с себя всю одежду и в трусах присесть к журнальному столику, прихватив толстый граненый стакан из набора, привезенного из Канады. Придвинуть ближе тарелочку с соленой семгой для закуса, блюдечко с нарезанным лимончиком для оттяжки послевкусия, торжественно наполнить стакан на два пальца «наполеончиком», все же неплохой французский коньяк, а затем медленно влить в себя ароматную жидкость.
Марк, прожив во Франции пять лет по линии ДЗК представителем «Союзстанкомашимпорт» в Париже, начал разбираться в сортах коньяка. Remy Martin местного разлива в бутылках с потеками, с невзрачной этикеткой, плохой печати, который так полюбился ему, в Союзе нигде и никогда не продавался. Виноград «юни блан» для него выращивался на крохотном треугольнике земли среди предгорий и, как и положено, для самого изысканного вкуса, был недосягаем, да и во Франции партии коньяка местного разлива было трудно найти, чтобы купить. Однако и тут ему повезло, его новый друг Даниель Фажон, с которым он познакомился по деловому сотрудничеству в Париже и как-то незаметно близко сошелся, мог откуда-то раз в месяц доставать ящик такого нектара.
Однажды Даниель предоставил ему удивительный сюрприз как для гурмана, когда явился в торговое представительство к Марку и, приоткрыв полу пиджака, показал фантастическую картину, элитный Remy Martin Lois XIII, с выдержкой спиртов до 100 лет. После дегустации во дворе за зданием на грубой деревянной скамейке он не брал в рот алкоголь почти месяц, так и ощущая во рту воспоминания того немыслимого вкуса. «Ах, черт, как это было давно! Сколько ушло хорошего в прошлое, и ничего не изменить!» — пробормотал Марк и подумал, что именно сейчас у него появилась возможность исправить, изменить свое положение в жизни, как «пустое место!», как он давно думал о себе.
Горько вздохнув, поднял стакан и, улыбаясь будущему ощущению от начинающегося бухалово французским элитным, десятилетним коньяком, выпил, пробормотав себе под нос:
— Чего уж там, нам и «наполеончик» хорош!
Глотнув первый стакан, он проникся ощущением, как мир в его близком окружении затрепетал и слегка изменился. Марк удовлетворенно улыбнулся. Второй стакан более существенно менял не только мир, но и взаимоотношение Вьюгина с ним. Чувство реальности во времени начинало смещаться в сторону зыбкой неопределенности.
Десять лет назад, когда Вьюгина аллюром три креста вывезли в СССР, после экстренного прекращения командировки в Канаде и задвинули продолжить службу в информационно-аналитическом отделе, он сразу понял, что это навсегда. «Хорошо еще, что не разжаловали и не выгнали из конторы!» — именно такую перспективу он себе рисовал, надираясь дешевым коньяком в самолете «Аэрофлота». В Москве, понюхав воздух в конторе, он стремительно нырнул в больницу, ловко вывернувшись из разгорающегося скандала в связи с его делишками в Канаде. Осторожно появившись на пороге управления после госпитализации, которая обошлась ему в половину стоимости «Жигулей», он почувствовал, что теперь, после паузы, всем не до него. От Вьюгина отмахнулись, похоронив навсегда в информационном отделе. После пяти лет жизни во Франции и больше года в Канаде принять такое падение карьеры было невыносимо, и, как относительное спасение в своем пошатнувшемся мире, он решил вести поверхностную жизнь.
74
Подпольный предприниматель в СССР. Благоприятной почвой для деятельности цеховиков были неспособность советской экономической системы решить проблему хронического товарного дефицита в стране, а также бесхозяйственность и коррупция, процветавшие в последние годы существования Советского Союза. Вызванная политикой перестройки легализация предпринимательской деятельности в конце 1980-х годов привела к исчезновению цеховиков как класса экономических субъектов, нарушающих советское законодательство, ранее запрещавшее частную предпринимательскую деятельность.
75
«Вор в законе» («вор» или «законник») — титул некоторых членов преступного мира, относящихся к его элите и пользующихся значительным авторитетом. Воры в законе — это специфическое для СССР (в дальнейшем также и для стран постсоветского пространства) явление в преступном мире, не имеющее аналогов в мировой криминальной практике, образовавшееся в 1930-х годах и характеризующееся наличием жесткого кодекса криминальных традиций, а также исключительным уровнем закрытости и конспиративности.