Я видел достаточно катастроф в своей жизни: а те, что не видел, посмотрел в повторе по CNN; так что, с одной стороны, обрушение маленького здания не должно производить на меня сильного впечатления, но с другой — в этом обрушении я потерял так много.
***
Есть в этом одна маленькая херовая деталь — ВМ. Модуль времени сложно разрушить, даже если стукнуть по нему бетонной опорой. На устройстве предусмотрели кнопку самостоятельного уничтожения: предполагалось, что путешественник во времени перед лицом смерти подумает: «блядский ВМ!» и нажмёт на самоуничтожение. Но я почему-то был уверен, что Эл этого сделать не успел. Едва ли он предполагал, что через секунду дом разнесёт от взрыва газа. Если вы не следили за мыслью, поясню: мне надо пробраться на руины и найти там ВМ, иначе кто-то другой его найдёт, и наша Вселенная пойдёт по пизде, по другому вектору развития. Ночь уже почти наступила, проблем не было, но я медлил. Меня трясло от одной мысли, что придётся вернуться туда — подойти поближе, к руинам. В итоге я направился в ближайший бар и выпил пинту херового пива.
— День первый, — сказал я потолку, лёжа в своей новой комнате. — Предположим, что я веду голосовой дневник. Прошло двадцать четыре часа после взрыва, и у меня всё ещё раскалывается голова и ни одной идеи, как вернуть мир на место.
Пока я пришёл к выводу, что возвращаться в будущее нельзя, поскольку инцидент с Элом случился в этой временной плоскости. Если вернусь, попаду в новую версию XXIII века. По сути, новая Вселенная уже родилась, в ней нет Эла: я обнаружу, что такого человека просто не существовало. Однако пока я был здесь, мог вносить коррективы, чтобы попасть во Вселенную, в которой Эллиот Верцнер всё же существовал.
Чем я занимался весь день? Вливая в себя жёсткое пойло, прошёлся по семи или девяти питейным заведениям: почему-то мне нравилось бывать с людьми. В их компании я думал в основном о том, как эти экземпляры меня раздражали, а когда оставался один, то возвращался мыслями к Элу и к своей беспомощности. Так что, любовь к викторианским людям у меня была своеобразной, но какая к чёрту разница?
***
— День второй: я уже не пялюсь в потолок, я сижу, пока в голове созревает мысль.
Физики безумно любят причинно-следственные связи: во-первых, они везде, во-вторых, с их помощью мы предполагали что-то, что с высокой долей вероятности, сбудется, при этом не имея никаких реальных фактов. Мне надо было найти эту связь, ухватиться за тонкую нить, которая проведёт куда надо. И я больше не пил викторианский алкоголь.
***
Третий день начался с моего визита на место взрыва. Спасателям удалось достать из-под завалов семь человек — все они были мертвы и все они оказались не Элом. Если вы опять не следили за мыслью — шансы найти Эла живым сводились к нулю, находить его мёртвым мне не хотелось, но был ещё ВМ. Я забил на него на это время — подумал, ну, найдут и найдут. Но раз не нашли, то придётся взять ситуацию в свои руки.
Но я пока с инженерной точки зрения не понимал, как найти ВМ на его руке, не находя его руку и всё остальное. Да, признаюсь: я слабак и отчаянно берегу своё сознание от воспоминаний, которые будут мучить меня по ночам. Я слишком отчётливо помнил Эла живым, смеющимся, злющим; я знал, как он улыбался, когда был доволен (видно резцы) и когда хотел сделать вид, что всё в порядке (поджата нижняя губа); а тут увидеть его — не живым, и что делать с этим дальше?
Я продолжал стоять в тени противоположного дома, переминаясь с ноги на ногу, когда меня осенило. Я находился именно в той временной линии, где Эллиот умер. А Эллиот умер в той временной линии, где было запрятано золото. Если применить простейшую причинно-следственную систему, станет понятно — я в начале. И алхимик, и его сокровище находились здесь: если удалить из цепочки хотя бы одно звено, то будущее изменится. И Эллиот не отправится в это путешествие, соответственно, не погибнет. Но, конечно, всё было таким простым лишь в теории.
Сраная физика.
Непонятно, что надо сделать с золотом, чтобы потомок алхимика о нём не узнал. Терри говорил, что о сокровище стало известно из письма, следовательно, надо выяснить, написал ли Майк чёртово письмо? Самый простой вариант — пытки.
Для того, чтобы сломать человека, достаточно иметь в распоряжении всего один ресурс — время. С течением времени каждому из нас все больше хочется есть, пить, а главное — спать. Но у меня не было этого ресурса! Я, путешественник во времени, не имел времени, чтобы нянчиться с алхимиком. А ВМ был тестовым аппаратом, с помощью которого я мог совершить только одно путешествие назад.
Город взяла в тиски темнота. Пока я обо всём этом думал, окончательно продрогший, едва не стал мишенью нескольких мальчишек. Они тихо подобрались ко мне, думая, что я сплю. Но им не повезло: сопляки получили по заслугам, заставив меня вспомнить о ненависти к гадёнышам. Знаете, почему некоторые гетеросексуальные мужики болели на гомофобию? Они просто завидовали, что нам доступен секс, не предусматривающий детей. Ни после года перепихона, ни после оформления официального брака. Мы по умолчанию могли жить для себя.
Ладно, я буду размышлять вслух, никто не против? Не люблю, когда ко мне подкрадываются, ясно? Так что поговорим о том, как избавиться от письма, — я поднялся на ноги: оказывается, удар о стену был чуточку болезненнее, чем предполагалось. И я уже третий день хромал.
Впереди маячил полуразвалившийся дом: поисковые работы ребята решили продолжить завтра, а у меня на ВМе крепился фонарик, использование которого я счёл целесообразным (правда, со мной никто не спорил). Я медленно ступал по обломкам, осколкам и фрагментам мебели, стараясь производить меньше шума. Если засекут тут, то я таки сниму штаны и побегу нагишом прямо по улице — меня сочтут сумасшедшим парнем и оставят в покое.
— Если алхимик уже написал письмо, то мне придётся его уничтожить. И при этом, у меня не будет гарантий, что он не напишет второе послание, едва я выйду за дверь.
Я наступил на чью-то кисть. Великолепно, началось.
Опустившись на корточки, я направил фонарик на то место. Я знал руки Эла, мне нравилось смотреть на его ладони как на произведение искусства, прокручивать в памяти то, с каким мастерством он взаимодействовал с моим телом. Как он взаимодействовал со мной. Заставлял действовать на пределе сил, чувствовать; он как психостимулятор в человеческом обличье. Я смахнул с лица позорную слезу и сглотнул внезапный ком в горле. Я осторожно снял с его руки ВМ и отвернулся.
— Продолжим. Если алхимик ещё не написал послание своему потомку, то…
Сегодня прямо-таки вечер гениальных идей. Я не располагал временем, у меня не было возможности проконтролировать действия алхимика в будущем, но всё ещё мог его банально убить. Ха, что бы сказал Эл, если бы узнал об этом? Я плохой, ибо хочу убить человека? Или я хороший, поскольку планирую спасти его самого? Что бы сказали родители? Думаю, ничего — они бы ничего не узнали. А Терри? Ему я мог бы кое-что сообщить, так или иначе, срок давности у этого преступления выйдет до наступления двадцать третьего века.
— Я бегал вокруг дерева, на котором монстр спал, я посмотрел, нахмурив брови, и сам монстром стал, — напевал я, толком не понимая, откуда взялись в голове эти слова.
***
У киллера всегда есть преимущество перед жертвой: киллер знает свою жертву, а жертва киллера — нет. Я шагал по безлюдной улице с ВМом Эла в руках.
Время было уже позднее, и на меня могли наброситься бродяги или кто похуже, но я чувствовал себя защищённым. К тому же, много ли вы знаете случаев, когда киллера убивали случайные прохожие, хах? Эта чёртово рандеву лишило меня человека, которого я попытался назвать другом, заставило увидеть его труп, вот-вот превратит меня в убийцу, куда уже хуже? До непрямой некрофилии опуститься?