– Ваш одеколон пахнет шоколадом, или я окончательно свихнулась?
– Понятия не имею, – ответил Джонни, как мог бы ответить мальчишка-подросток. – Я купил его в магазине в Сан-Франциско. Вообще-то он французский, но я забыл название.
– Я обожаю шоколад. – Ой, это просто неприкрытый намек. Ники тут же запретила себе так в открытую пускать над ним слюни. – Я просто хотела сказать, что все время ем шоколад. О, черт, – пробормотала она и покраснела, заметив усмешку Джонни. – Вычеркните последнюю глупую реплику. Мне просто понравился ваш одеколон. Вот и все.
– Не нужно дергаться по пустякам. Мне нравится в вас многое, а не одни только духи, иначе я бы просто не пришел.
А вот это неплохо. Коротко, но мило.
– Значит, это не просто «любая гавань в шторм хороша»?
– Нет никакого шторма, малышка. Я знаю, что делаю.
– Хорошо, хоть кто-то из нас знает. Лично я не очень-то уверена.
Джонни вскинул брови:
– В чем?
Ники выдохнула:
– В знаменитостях вроде вас.
Тревога из-за наемных убийц прошла, уступив место более привычным сомнениям. Джонни усмехнулся:
– Чушь все это. Я самый обычный человек.
– Ну пожалуйста!
– Ну хорошо, у меня немного больше знакомых, чем у вас.
– Да-да, топ-десятка людей, прошедших по всем красным ковровым дорожкам мира.
– Какое отношение это имеет к нам? – В его глазах внезапно появилось напряжение. – Нет, серьезно?
Ники посмотрела на него, но почти тут же растаяла от мальчишеской улыбки – она возникла, как солнышко после дождя, и одним махом уничтожила все ковровые дорожки. Джонни выглядел словно подросток из маленького калифорнийского городка.
– Ну что, можем забыть обо всей этой чуши насчет знаменитостей?
– Думаю, да. – Просто невероятно, как этот мужчина изменяется с помощью своей чертовски сладкой улыбки.
– И больше не зацикливаемся ни на чем, кроме нас с вами?
– Наверное.
Он расхохотался:
– Из-за вас я начну комплексовать.
Ники усмехнулась:
– Может, самое время, чтобы кто-то заставил вас сделать это?
– И что, беретесь?
– Я уже думаю об этом.
– Но не дольше, чем я думаю о вас.
– Да будто!
– Поверьте, с того момента, как я увидел вас впервые… – вкрадчиво сказал Джонни, отнюдь не новичок с женщинами.
– Ну что ж, тогда мы на равных.
– И Джорди вы сразу же понравились.
«По крайней мере это чистая правда», – подумала Ники. Что касается самого Джонни – что ж, может, он и заметил ее тогда, просто не придал особого значения. Дочь – вот что для него важно.
– Ну что, с коньяком покончили?
– Вы спрашиваете?
– Видимо, да. – Проклятие, а ведь она не собиралась этого делать.
– Я рад. Чертовски трудно так долго оставаться джентльменом.
Его притягательная прямота вместе с улыбкой сумели избавить Ники от чувства вины. Джонни поставил свой бокал, забрал бокал Ники у нее из рук и поставил его рядом со своим.
– Ты еще можешь передумать, – произнес он, поднимая ее с дивана. – Но у тебя есть всего пять минут, – добавил он с ухмылкой, – а потом я не даю никаких гарантий.
– Тебя это тоже касается. Я едва сдерживаю свои чувственные порывы, имей в виду.
– Прекрасно, – пробормотал Джонни, привлекая ее к себе. – Напористая женщина. Мне это нравится.
– Но не настолько, насколько мне нравится вот это, – прошептала Ники, подавшись бедрами навстречу его восставшей плоти. – Тебе лучше предостеречься.
– Хорошо.
– Значит, мы все решили?
– Одно маленькое предупреждение.
Так-так, вот сейчас он скажет: «А теперь подпиши обещание, что ни единого слова не просочится в прессу».
– Что такое? – спросила Ники, слегка отодвинувшись, чтобы не заглянуть ему в глаза.
– Я не хочу, чтобы это повлияло на строительство домика для Джорди.
– Эта интрижка на одну ночь, ты хочешь сказать?
Джонни не совсем понял интонацию Ники, но зато точно знал, что для него самое важное.
– Я просто не хочу, чтобы потом ты почувствовала себя брошенной и расторгла сделку.
– Так ты бросал много женщин?
Снова эта неясная интонация, но Джонни ответил честно, потому что не видел смысла выкручиваться:
– Время от времени.
Ники уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его. «Черт, – подумал Джонни. – Я проиграл».
– В моем мире секс – это секс, домики на дереве – это домики на дереве. – Ники улыбнулась. – И они никогда не сталкиваются.
– Ты наполнила радостью этот день, малышка. – Джонни снова притянул Ники к себе.
– До тех пор пока ты будешь наполнять радостью эту ночь, все будет великолепно.
Джонни усмехнулся:
– А вот теперь ты на меня давишь.
– Хочешь сказать, что газеты врут, и ты не можешь за ночь удовлетворить пять женщин?
– Я этого не говорил.
– Какой заносчивый тип!
Джонни улыбнулся:
– Нельзя правду назвать хвастовством.
– Теперь я с нетерпением жду ночи.
– Если без шуток, – мягко произнес Джонни, – то я тоже.
Он повел Ники в спальню так уверенно, словно уже бывал здесь раньше, но она не собиралась расспрашивать его, откуда он так хорошо знаком с расположением комнат, – ее ждало более интересное занятие. Ее либидо было сосредоточено на ближайшей цели – немедленном удовлетворении.
И какая другая женщина вела бы себя по-другому, если бы самый сексуальный мужчина в мире направлялся к ее постели? Уж не говоря о том, что Джонни Патрик был потрясающе красив.
При этой мысли все чувства Ники затрепетали, центры удовольствия приготовились действовать, а сознание безостановочно пело: «ПРЕД-ВКУ-ШЕ-НИ-Е!»
– Посиди минуточку, – сказал Джонни, усадив Ники на кровать с балдахином. – Я открою шторы. Отсюда можно увидеть Эйфелеву башню.
Ники хотелось выпалить, что не может ждать ни минуточки, но она не могла связать и двух слов.
Похоже, Джонни этого не замечал – вероятно, женщины, утратившие дар речи, были в его жизни обыденным явлением.
– Тебе понравится вид, – пообещал Джонни.
Ники улыбнулась и кивнула, хотя вид, открывавшийся ей прямо сейчас, действительно был просто великолепен.
– Эйфелева башня может подождать, – задушенным голосом произнесла Ники.
Джонни коротко глянул на нее и улыбнулся.
– Конечно, – пробормотал он, наклонился и задрал ее юбку. – Тебе нужно немедленное удовлетворение? Я правильно понял? – Вопрос не требовал ответа, потому что Джонни уже запустил палец под ее трусики и вел им по влажной шелковистой расселине. – Мм…м… как приятно…
Напряженная, нетерпеливая, Ники задрожала, услышав сексуально откровенное мужское одобрение в этом грубовато-нежном тоне.
– Если бы мы пошли в бар, ты бы не выдержала, – прошептал он, прижавшись губами к ее губам и продолжая ласкать пальцем. – Пожалуй, нужно помочь тебе разрядиться. – Целуя Ники, он добавил к первому еще один палец, а потом, с некоторым усилием, и третий. – Эй, эй, расслабься, – велел он ей и мягко опрокинул Ники на спину. – Мы хотим сделать это медленно и нежно…
Джонни не ждал ответа, а Ники закрыла глаза и полностью отдалась его ласкам. Самому же Джонни не требовалось поощрение, ему достаточно было одного ее негромкого хрипловатого стона.
А он услышал не один.
О-о-о Господи!!! Ники охватил лихорадочный экстаз, в крови забурлил жаркий, исступленный восторг. Изящные пальцы Джонни двигались внутри ее с точной, заученной чувственностью. Они самым утонченным образом гладили и массировали, м-е-е-е-дленно продвигаясь вперед, мягко нажимали на то самое хитрое местечко в самой глубине, выходили и входили, все снова и снова, повторяя это с виртуозным мастерством, и должны были привести ее к пику очень, очень скоро.