– Причем всегда.
– Иногда ожидание только усиливает наслаждение.
– Только не говори мне про «иногда», – сердито произнесла Ники, словно имела на это право.
– Извини, мне не следовало об этом упоминать. – Джонни приподнял ее груди, они нежно округлились, он легко сел и, склонив голову, втянул один из сосков в рот, с удовольствием услышав, как Ники с наслаждением вздохнула. Он посасывал их нежно – сначала один, потом другой, и сжимал губы все сильнее и сильнее, и очень скоро Ники уже извивалась, и изгибалась, и ерзала по его бедрам вперед и назад.
Джонни не торопился, словно твердо решил унять ее гнев, словно он точно знал, как нужно поднять ей настроение и распалить ее чувства. Когда она уже с трудом дышала, Джонни прошептал прямо в твердый сосок:
– Мне остановиться?
Ники хотелось сказать: «Да. Я хочу большего. Я хочу тебя». Но от его губ расходились жаркие блаженные волны, спускались вниз, жар возникал у нее между ног, и, пойманная в ловушку между жаждой немедленного удовлетворения и желанием изведать неизведанное, она шепнула в ответ:
– Не останавливайся. – И словно в дополнение к просьбе, Ники притянула голову Джонни еще ближе к себе.
Даже если бы она сомневалась, Джонни знал точно – ее горячее лоно было таким влажным, что она соскальзывала с его бедер.
– Хочешь кончить прямо сейчас или попозже? – поддразнил он Ники, оторвавшись от ее соска лишь настолько, чтобы она его услышала.
– Как остроумно, – задыхаясь, бросила она и еще сильнее вцепилась в его волосы.
И словно в ответ на его вопрос, содрогнулась и ахнула – ее внезапно накрыло удивительно тихим, несильным оргазмом.
Через несколько секунд Ники открыла глаза – Джонни лежал, откинувшись на подушку, и слабо улыбался.
– Тебе не помешает немного притормозить – понюхай розы, что ли?
– Говори только за себя, – сладким голоском отозвалась Ники. – И большое спасибо. Еще раз. – Наклонившись, она прикоснулась к его восставшей плоти. – Полагаю, ты думаешь, что сейчас твоя очередь?
– Не обязательно. – Он забавлялся. Эта Ники – просто редкостная прелесть. Одновременно и бесстыдная, и наивная. Совершенно независимая – и вежливая, как любая уроженка маленького городка. – Мне и так хорошо. Тебя так легко удовлетворить.
– Это ты. Это все ты. Я стала алчущей, ненасытной, – она ухмыльнулась, – и глухой к голосу разума. И позволь тебе сообщить – это чертовски приятное ощущение.
Джонни фыркнул.
– И что будет дальше?
Глаза Ники расширились.
– Ты меня спрашиваешь? Насколько любезной мне следует быть?
– Можешь делать все, что тебе угодно, лишь бы не втягивать в это животных.
Ники улыбнулась:
– Мы никого не потревожим, если немного посидим на балконе в лунном свете? Я не часто попадаю в подобные места.
– Остальные спят в той стороне, где бассейн. Мы никому не помешаем.
Ники наклонилась и поцеловала Джонни долгим, томительным поцелуем.
– Спасибо. За все. Я говорю от души. Я действительно в восторге от всего.
Ее груди прижались к его груди, ее теплое тело было мягким как шелк, а милый, открытый характер заставлял его отбросить привычную сдержанность. Джонни провел руками по ее спине, нежно обнял и прошептал:
– Это я должен благодарить тебя. Никогда еще я не был так околдован.
Ники ласково ответила:
– Это все лунный свет. Давай выйдем на балкон. – Ей не хотелось думать, что он говорит все это и другим женщинам. И пусть это глупо, но так оно и есть. Она попала под его обаяние.
Как любая другая женщина.
Джонни подхватил ее под мышки, сдернул с кровати и поставил на ноги одним непринужденным движением. Он тоже сказал слишком много – как правило, он никому не открывал свою душу.
После этого оба вели себя осторожнее.
Это только игра в любовь.
Это только секс – так безопаснее всего.
Но как ни называй, это было прежде всего настоящее наслаждение.
И время, проведенное ими на вилле у моря, было блаженным, чистым и безыскусным.
Глава 29
Самолет Джонни, как и предполагалось, вернулся в Америку через два дня. Время, проведенное с ним, было идиллической интерлюдией, превосходящей воображение Ники, но оно закончилось. И она, и Джонни оба понимали, как взрослые люди должны управляться с романтическими интерлюдиями, и вели себя исключительно вежливо и практично. В конце концов, у каждого из них была своя жизнь. Очень насыщенная жизнь. Они работали даже во время полета.
После приземления в Сан-Франциско Джонни сказал Ники:
– Джозеф отогнал вашу машину к вам домой, так что, если вы не против, мы сначала заедем ко мне, а потом я вас отвезу.
Ники не собиралась спорить – она решила, что будет играть в свою мечту так долго, как получится. Конечно, она не была настолько наивной, чтобы на что-то рассчитывать, скорее, просто хотела насладиться каждой каплей удовольствия. После того как Джорди и Верни попали под крылышко Марии и ее матери, Ники со всеми попрощалась, и Джонни повез ее домой.
Они ехали молча, не в силах вести светскую беседу, но прекрасно понимая правила игры, управляющей временными связями. Вежливо скажи «до свидания»; не выдвигай никаких требований; притворись, что будущего не существует; ни в коем случае не намекай ни на что личное.
То один, то другой время от времени бросал какое-нибудь безобидное замечание, пытаясь поддерживать разговор – о погоде, о полете, о погоде во время полета… все в этом роде. К счастью, расстояние между домами было небольшим, потому что периоды молчания становились все длиннее – и все более неловкими.
Джонни остановил машину перед бунгало Ники, они обменялись всеми положенными «спасибо», общепринятыми фразами прощания и обещаниями снова увидеться. Но ни один не сказал ничего конкретного и не упомянул определенную дату.
Это напомнило Ники книжку «Нужно будет как-нибудь вместе пообедать». Наконец она сказала:
– Мне пора. – Потому что Джонни был слишком вежлив, чтобы просто вышвырнуть ее из машины.
Джонни достал из багажника ее сумку. Они еще минутку постояли в этой мертвой тишине, потом Джонни наклонился и поцеловал Ники в щеку.
– Когда придешь строить домик на дереве, – произнес он, – тогда и увидимся.
– Это первое, чем я займусь завтра.
– Если меня не будет, Джорди и Верни тебя встретят. Обращайся к ним, если возникнут какие-то вопросы.
Это прозвучало так, словно он обязательно постарается не быть там.
– Джорди знает, чего хочет. Все нормально. И еще раз спасибо.
– Спасибо тебе. Без тебя я бы с французским не справился.
Джонни повернулся и пошел к машине.
Ники подняла сумку и, шагая по дорожке к дому, услышала, как автомобиль негромко хрипловато зафырчал и отъехал.
Ники не оглянулась. Какой смысл? Джонни уехал. Она всегда знала, что у поездки в Париж будет последняя точка. А теперь самое время переместить эти чудесные воспоминания в сувенирный альбом в небесах и продолжать жить дальше.
Ники бросила сумку в коридоре, прошла в кабинет и проверила электронную почту.
Двадцать сообщений после ее отъезда.
Она вздохнула и начала с ними разбираться.
Потом проверила автоответчик. Аа-ах, и тут пятнадцать сообщений – и это после того, как она стерла пару дюжин еще в самолете. Может быть, завести не внесенный в списки номер? Нет, это неразумно для человека, у которого свой бизнес. Ники включила первое и вслушалась в длинный путаный вопрос Доры, своего экономиста. Когда Дора замолчала, Ники нажала кнопку «сохранить» и наскоро помолилась, чтобы следующее сообщение оказалось коротким.
Конечно, ей не повезло – все были длинными, включая пять сообщений от сестры. Ники решила отложить звонок к сестре. Разговор с ней коротким не получится.
Звонок матери тоже может подождать. Мать вечно интересуется, не встретила ли Ники кого-нибудь славного. Для нее это значит – кого-нибудь, не похожего на ее бывшего жениха, Тео. А лучше всего кого-нибудь, кто живет в Блэк-Даке. Наверное, Ники могла бы ей сказать, что встретила мужчину, по-настоящему славного в постели, но очень сомневалась, что мать захочет выслушивать подробности. В тех редчайших случаях, когда мать употребляла слово «секс», она произносила его по буквам, словно им всем было по пять лет и они не умели складывать из букв слова.