В сущности, ничего плохого в этом нет, подумала Миранда. Жан-Поль никогда не утверждал, что живет в Англии. Что особенного в том, что он пожелал скрыть другую сторону своей жизни? Жан-Поль нанялся к ней садовником и великолепно справлялся с работой.
Покидая домик, Миранда вновь уловила запах цветущих апельсинов. «Как странно, — удивилась она про себя. — Насколько я знаю, в саду нет ни одного апельсинового дерева». Она перешла мостик, продолжая раздумывать о Жан-Поле, по-прежнему остававшемся для нее загадкой. Если он владелец замка и виноградников, то деньги его едва ли интересуют. Наверняка ему их хватает с избытком. Так зачем, имея доходное дело во Франции, он работает простым садовником в Хартингтоне? Каким ветром занесло его в этот уголок Дорсета, и что заставило остаться здесь?
Лето
Глава 32
Россыпи одуванчиков в яблоневом саду. Нежно-голубые соцветия камассий, словно свечки, вздымаются над травой
Хартингтон
1980 год
Жан-Поль вернулся в Англию и в страстные объятия Авы. Ее окутывал аромат Франции. Запах цветущих апельсинов и винограда, свежескошенной травы и сена. Они лежали, сплетясь телами, под крышей домика; полуденное солнце заливало светом постель, окрашивая кожу Авы в золотисто-коричневые тона. Жан-Поль медленно провел рукой по ее округлому плечу, мягко коснулся ребер кончиками пальцев и на мгновение замер. Его ладонь задержалась на талии Авы и скользнула вдоль бедра, исследуя все выпуклости и впадины ее худого, но восхитительно женственного тела. Жан-Поль вытащил карандаш, удерживавший узел ее волос на макушке, и теперь пышные кудри Авы обрамляли лицо сияющим ореолом, как у боттичеллиевской Венеры. Жан-Поль знал ее лицо лучше, чем собственное, запечатлев в памяти каждую черточку: мечтательные зеленые глаза, длинный благородный нос, крупный чувственный рот с чуть короткой нижней губой, открытую чарующую улыбку. В минуты близости Ава казалась двадцатилетней девчонкой. Ее щеки пылали, глаза сияли, припухшие от желания губы горели, а от влажной кожи исходило мягкое свечение.
Жан-Поль нежно перевернул Аву на спину и поцеловал в живот, где на коже белели рубцы от растяжек — следы беременностей.
— У тебя очень сексуальный живот, — сказал он, прижавшись щекой к ее бедру.
Ава рассмеялась:
— Что может быть сексуального в рубцах?
— Ты не понимаешь. Ты должна носить их с гордостью, как почетные знаки.
— Но они такие уродливые.
— Только не для меня, мой персик. Это следы женственности, материнства. Напоминание о рождении ребенка. Они придают телу особую прелесть, делая тебя еще прекраснее.
— Теперь я знаю, почему люблю тебя, — прошептала Ава, нежно перебирая пальцами волосы Жан-Поля.
— Как бы я хотел, чтобы ты носила моего ребенка, — сказал он, положив голову ей на живот. Пальцы Авы на мгновение замерли. — Интересно, каким бы он был.
— Мы никогда этого не узнаем.
— Я наблюдал бы, как твой живот растет, наполняясь любовью. Как в нем медленно зреет частица тебя и меня. — Жан-Поль закрыл глаза. — Сын, который работал бы вместе со мной на виноградниках. Или дочь, которую я лелеял бы и баловал, как лелеял и баловал бы тебя, если бы только осмелился увезти с собой во Францию. Я никогда не смог бы насытиться тобой, Ава. Мне всегда хотелось бы большего. — Он вытянулся рядом с ней, уронив голову на подушку. Затем погладил Аву по щеке, повернул лицом к себе и поцеловал. — Я проклинаю Всевышнего за то, что позволил Филиппу встретиться с тобой раньше меня.
— Не надо, Жан-Поль. Мы должны благодарить Господа за то, что он свел нас вместе, даже если…
Жан-Поль мягко прижал палец к губам Авы:
— Не говори этого. Пожалуйста, не произноси этих слов. Они как острый нож вонзаются мне в сердце. Un arc-en-ciel[26], — тихо прошептал он с покорной улыбкой. — Даже если Господь не подарит нам ничего, кроме прекрасной радуги.
Ава не проклинала Господа за то, что тот послал ей Филиппа. Она не могла объяснить Жан-Полю, что любит мужа, что у любви есть множество обличий и они разнятся, как оттенки цветов спектра. Она любила обоих, Жан-Поля и Филиппа, но любила по-разному. Конечно, Жан-Поль не понял бы ее. Ава надеялась, что он никогда не спросит о Филиппе. Она благословляла Господа, подарившего ей Арчи, Ангуса и Поппи, хотя дети и мешали ее счастью с Жан-Полем. Если Ава и мечтала о чем-то, то только о чуде, о возможности прожить еще одну жизнь, где она могла бы свободно и безоглядно отдаться своей любви, не боясь сломать судьбы других.