— Пойдем, Сторм. Я покажу тебе дуплистое дерево. — Жан-Поль перешел мост, не глядя на домик. Сад, где когда-то цвели пурпурно-синие кассии и желтые лютики, нежные примулы и пушистые одуванчики, одичал. Высокая трава, которую следовало скосить на зиму, росла как ей вздумается. Влажная от дождя, она источала горьковатый запах. Как он любил пробираться к домику сквозь густые заросли травы весенними вечерами, когда воздух напоен ароматами цветущих лугов! — Видишь вон то дерево? — спросил Жан-Поль внезапно охрипшим голосом. Он показал на огромный дуб, возвышавшийся над остальными деревьями. — Там есть дупло.
— Что значит «дупло»?
— Там внутри пустота. Как в раковине. Ты можешь забраться туда и превратить дупло в свое тайное убежище. — Он тяжело вздохнул и тихо добавил: — В этом дереве раньше был тайник. Сторм с любопытством ждала продолжения, но Жан-Поль направился к дому. — Разве нам не нужно предупредить твою маму, что ты вернулась?
— Она занята, — отозвалась девочка.
Жан-Поль нахмурился. Пригладив ладонью темные волосы, тронутые сединой на висках, он задумчиво посмотрел на Сторм.
— Занята, но не настолько, чтобы не заметить твоего отсутствия. Сколько тебе лет, малышка?
— Скоро исполнится шесть, — с гордостью произнесла Сторм.
— Ты уже совсем взрослая. Но даже взрослые беспокоятся друг о друге. Пойдем скажем маме, что ты дома, просто на всякий случай, ладно? — Жан-Поль поборол в себе желание взять малышку за руку. Сколько раз он гулял по этому саду с детьми, показывая им волшебные тайны природы. Но для этой девочки он был всего лишь незнакомцем. Сунув руки в карманы куртки, Жан-Поль зашагал к дому.
Дом был в точности таким, каким он его помнил: светло-серые каменные стены, темная черепичная крыша, изящные высокие трубы, где любили гнездиться голуби, три слуховых окна с забранными в переплет квадратиками стекол. Дети обожали выглядывать из них и махать руками. Та же симметрия и строгая гармония пропорций, то же величавое безмолвие. Деревья и кусты, обступившие дом, казалось, составляли с ним единое целое. Будто дерево и камень, созданные однажды неведомым творцом, медленно старились вместе, все теснее переплетаясь, прорастая друг в друга.
Жан-Поль позвонил. Сторм стояла рядом. Она не слишком верила, что мама волнуется, ведь родители собирались вздремнуть после обеда. Немного погодя дверь отворилась. Открыла Миранда, в велюровом спортивном костюме шоколадного цвета. Ее волосы были собраны в хвост, щеки раскраснелись. Она с удивлением посмотрела на незнакомца, потом перевела взгляд на дочь, и ее кольнуло чувство вины.
— Все в порядке, дорогая? — спросила она, наклоняясь к девочке. На чумазом личике Сторм остались слезы. — Что случилось?
Миранда повернулась к мужчине.
— Я нашел ее на другом берегу реки, ниже по течению. Она гуляла одна.
В речи незнакомца явственно слышался французский акцент. Миранда со смущением заметила, что мужчина довольно привлекателен.
— Меня зовут Жан-Поль.
— Заходите, пожалуйста, — предложила Миранда. — Спасибо, что привели мою дочь домой.
— Я не хотел бы доставлять вам беспокойство.
— Вы мне нисколько не помешали. Пожалуйста, мне так хочется вас поблагодарить. — Миранда с досадой подумала, что выглядит слишком неряшливо: без макияжа, в домашнем костюме. Вдобавок на брюках, похоже, красовалось пятно (посмотреть она не решилась). — Не представляю, что делала Сторм на берегу реки. Господи, мои дети здесь совсем одичали. Всего пару дней назад наш сосед, Джереми Фицгерберт, привел Гаса из леса. Дети привыкли к лондонским паркам и садикам.
Жан-Поль прошел вслед за Мирандой по коридору на кухню. Он тотчас заметил, что внутри дом стал совсем другим, и его охватила дрожь; повеяло холодом, несмотря на горящий в камине огонь, словно ледяной ветер вдруг пронесся по холлу. Сторм весело скакала рядом с Жан-Полем. Он стал ее новым другом.
— Я думала, вы смотрите фильм, — заговорила Миранда, обращаясь к Сторм. Взяв из буфета две чашки цвета топленого молока, она поставила их на черный гранитный столик. — Вы будете чай или кофе, Жан-Поль?
— Кофе, пожалуйста, — ответил новый знакомый, усаживаясь на табурет.
— Мы видели коров, — торопливо выпалила Сторм. — Одна даже лизнула мою ладонь. — Девочка, радостно улыбаясь, гордо подняла руку вверх.
— Боже! Какой ужас! Скорее иди вымой руки. Надеюсь, ты не тянула пальцы в рот. — Подтолкнув дочь к раковине, Миранда включила воду, а затем подхватила девочку под мышки. Сторм взяла мыло и подставила ладошки под струю воды.
— У коровы шершавый язык, поэтому она может кушать траву, — увлеченно продолжала малышка.
— Мой как следует, — проворчала Миранда, больше беспокоясь о микробах, чем об анатомических особенностях коровьего языка.
Когда девочка вымыла руки, мать опустила ее на пол и принялась варить кофе. Она заметила, что Жан-Поль смущенно ее разглядывает. На его губах, обветренных, но не утративших природной чувственности, играла рассеянная улыбка. Его глубоко посаженные глаза, окруженные длинными темными ресницами, излучали тепло и дружелюбие. Но Миранду поразил не цвет этих глаз, светло-карий, густой, как сладкая карамель, а их выражение. Его глаза светились мудростью, глубоким сочувствием и пониманием.
— Мы совсем недавно сюда переехали, — сказала Миранда, засыпав молотый кофе в кофеварку. — И еще не совсем обжились на новом месте.
— Перемены требуют времени. Но это прекрасное место. Вы здесь будете счастливы. — Он произнес это почти как заклинание.
— Какими судьбами француза занесло в Хартингтон?
— Хороший вопрос. Признаться, я и сам не знаю.
— Вы не похожи на туриста.
— А я не турист.
Сторм придвинула табуретку поближе к гостю и вскарабкалась на нее.
— Жан-Поль собирается построить мне маленький домик на дереве, — объявила она, улыбаясь новому другу.
— Сторм расстроилась, что у нее нет тайного домика, как у брата, — объяснил Жан-Поль.
— Гас не хочет с ней играть, вот в чем беда, — посетовала Миранда. — Ему почти восемь. Сторм слишком мала для него. А у вас есть дети?
— Нет, я никогда не был женат.
«Какая жалость, такой красивый мужчина пропадает зря», — подумала Миранда.
— В следующем году Гас пойдет учиться в закрытую школу.
— В закрытую школу? Но он еще так мал.
— Поверьте мне, если кому-то и нужен интернат, так это Гасу, — рассмеялась Миранда и, открыв холодильник, достала пакет молока. — Вдобавок я работаю. Чем скорее дети отправятся в закрытую школу, тем лучше.
— Чем же вы занимаетесь?
— Я журналистка. Точнее, неудавшаяся писательница. Мне хочется думать, что, когда дети поступят в закрытую школу, у меня появится наконец время на то, чтобы заняться книгой.
Жан-Поль перевел взгляд на девочку.
— Малышка Сторм тоже отправится в интернат?
— Когда ей будет восемь с половиной. Ты подольше побудешь со мной, да, милая? — обратилась Миранда к дочери, но девочка не сводила глаз с красавца француза.
— А чем занимаетесь вы, Жан-Поль? — Миранда наполнила чашку кофе и передала гостю. Тот помолчал, отпил глоток и, пристально глядя на хозяйку, ответил:
— Садоводством.
«Вот так совпадение», — поразилась Миранда.
— Значит, вы садовник?
Он криво усмехнулся:
— Можно и так сказать.
— Дело в том, что я как раз ищу человека, который мог бы заняться нашим садом. Все вокруг твердят, что бывшие владельцы знали толк в садоводстве, при них этот сад был одним из лучших в Англии. И теперь я чувствую себя виноватой, оттого что сад совсем одичал.
Француз молчал, устремив неподвижный взгляд на чашку с кофе.
— Вы были знакомы с прежними хозяевами дома?
Миранда покачала головой: