Он решил попробовать себя в журналистике, о которой Жак ничего не знал. Некоторое время он работал на газету "Войс Пари", поставляя заметки для колонки "Кабарэ". Оттуда Анжельвен перешел на радио ассистентом продюссера франко-американского вещания, где в качестве ведущего представлял будущих звезд.
Потом он перебрался в более крупное шоу "Ночной Париж", которое зародилось в Клаб Ле Верн. Как раз в Ле Верн на него обратили внимание продюссеры имеющего высокий рейтинг телешоу "Пари Коктейль". Они почувствовали в нем искренность и естественную сексапильность, способную поддержать шоу, которое весь Париж смотрел как "дневник Парижа".
Гонорары в Пари-Клаб, как стали называть шоу, были невысоки. Анжельвен зарабатывал меньше трехсот долларов в месяц, но научился превращать свою новую популярность в преимущество в других сферах. Он сам очень гордился, что может позвонить любому в Париже. Однако фортуна никак не давалась в руки. Два фильма потерпели фиаско. Жена ушла от него, забрав обоих детей, девочка Вероника родилась у них через два года после мальчика. На исходе пятого десятка у него не было ничего, кроме поверхностной известности, сувениров, писем зрителей и отчаянного одиночества.
Танцовщица, однажды удостоенная титула "Королева стриптиза", с которой он встречался, предложила Анжельвену самому стать хозяином ночного клуба. Жаклин сказала, что у неё есть связи с людьми, способными профинансировать такое дело. И с помощью этого таинственного капитала, предоставленного Жаклин, Анжельвен стал владельцем гостиницы под названием "Остров любви". Он переделал гостиницу в кабаре с теннисом, плаванием и гольфом наряду с танцами и обедами.
Однако всего за год характер заведения изменился. Оно постепенно превратилось в место встреч дорогих проституток и наркоманов с Пигаль, в результате чего приличные посетители кабаре посещать перестали. Когда Анжельвен принялся протестовать, Жаклин от него ушла. Как почти все, к чему он прикасался, "Остров любви" засыхал на корню.
Когда его бывшая жена Мадо в 1961 году умерла, оставив сиротами сына Даниеля 16 лет и дочь Веронику 14 лет, Анжельвен отправил их на попечение родителей, а себе устроил каникулы. Он исчез из поля зрения на несколько недель. Одни говорили, что он уехал в Рим или в Бейрут, другие, – что он у родителей под Сан-Тропезом. Но куда бы он не уезжал в попытках наладить свою разрушенную жизнь, именно после возвращения в Париж и в его телешоу он начал регулярно встречаться с Франсуа Скалия.
Скалия водил его в ночные клубы, знакомил с женщинами, в том числе и со своей сестрой. С ней у Анжельвена завязался роман. Скалия помог ему получить работу ведущего в нескольких шикарных клубах Парижа. Завявшее было эго Жака, снова взыграло. А после того, как во время беседы в своей телепрограмме с представителем американского бюро путешествий он получил от него лестное предложение посетить Америку и снять фильм для демонстрации на Пари-Клаб, подобно тому, как это сделал знаменитый Эд Салливан во Франции и других европейских странах, Жак и сам загорелся идеей поездки в Америку. Он начал подумывать и о посещении Канады, а, возможно и о трансляции нескольких французских программ в Монреале или Квебек Сити. Это могло бы открыть новую страницу в его жизни.
Как-то в начале ноября Скалия смотрел Пари-Клаб, в то время как Анжельвен с увлечением рассказывал о своих блестящих планах, обещая новые успехи в связи с предполагаемой поездкой в Америку.
И вдруг Скалия пришла в голову великолепная идея. Инстинктивно он всегда понимал, что Анжельвен может быть очень полезен для него, гораздо полезнее, чем просто поставщик белых тел для продажи на Средний Восток. Скалия был замешан в торговле героином как в Ливане, так и в Марселе. Он был регулярным посетителем "Пари бара", "Трой Канар", Рю дэ ла Рошфуко, известных в Сюртэ, как центры торговли наркотиками. Скалия был хорошо осведомлен о трудностях доставки героина, производимого в Марселе, на самый прибыльный рынок, в Нью-Йорк. Что может быть невиннее, чем французкая телезвезда, впервые посетившая Соединенные Штаты? В то же время Анжельвен кое-что знал о наркотиках. В 1958 году одна из его любовниц, богатая парижская матрона умерла от передозировки героина.
Корсиканец немедленно начал готовить соглашение о транспортировке наркотиков с международным героиновым синдикатом, с которым был тесно связан. Прежде всего, Анжельвену нужен был подходящий автомобиль для тайной перевозки большой партии героина. В Нью-Йорке специалисты синдиката обнаружили, что в корпусе "бьюик инвикта" 1960 года есть конструктивная особенность, позволяющая создать тайник.
Жак Анжельвен обновил паспорт и получил визу для въезда в Соединенные Штаты через день после подобных же действий самого Скалия, в середине ноября, как раз перед получением автомобиля.
Глава 6
На следующий день после того как обнаружилось, что канадский "бьюик" исчез, Сонни Гроссо связался с приятелем из Федерального бюро расследований, обладавшим разветвленной сетью надежных осведомителей. ФБР, как правило, не занималось борьбой с наркотиками, однако придерживалось правила держать пальцы на пульсе большинства нелегальных операций, совершаемых в Соединенных Штатах. Сонни попросил агента выяснить, не появлялась ли за последние сутки в городе крупная партия героина. Тот позвонил ему ближе к вечеру, но не смог сообщить ничего определенного.
На следующий день он снова связался с Сонни. На этот раз сведения появились – наркотики пошли в продажу.
Канадская машина сделала свое дело.
Однако к началу декабря Бюро по борьбе с наркотиками получило сведения о том, что ноябрьская партия лишь на короткое время удовлетворила спрос на героин. Очевидно источник иссяк, и полицейские осведомители намекнули, что городские подонки – наркоманы вновь начали скулить о тяжких временах. Отсюда неизбежно следовал вывод – следовало ожидать появления другой крупной партии наркотиков.
Игэн и Гроссо вместе с Диком Олеттой и федеральным агентом Фрэнком Уотерсом продолжали пристальное наблюдение за Пэтси Фуке. Анджело Туминаро отошел на второй план, теперь они сконцентрировались на перехвате крупной партии наркотиков, не без основания полагая, что она должна будет пройти через руки Пэтси. На этот раз они подготовились лучше. И если удастся четко придерживаться плана, да ещё немного повезет, они вполне смогут набросить сеть на всю банду, включая, может быть, и самого Малыша Энджи.
Пэтси редко исчезал из поля зрения, казалось, ничем не осложняя их задачу. Он казался спокойным, неторопливым, жил так, как подобает обыкновенному вполне предсказуемому мелкому бизнесмену. Как и раньше, большую часть рабочего времени он проводил в закусочной, иногда призывая на подмогу тестя, когда собирался куда-нибудь отправиться, или брата Тони – на уикэнды. Несколько раз по вечерам после закрытия он заезжал в Манхэттен поболтать со своей маленькой подружкой Инес в "Пайк Слип Инн". Но его больше не видели на улице, где он бросил канадский "бьюик". Временами он вновь пускался в привычные разъезды по городу вместе с Ники Травато, вероятно, собирая деньги или доставляя товар. Но, казалось, не был занят ничем необычным.
Игэну, во всяком случае, запомнился только один эпизод. В декабре он последовал за Пэтси с Барбарой, поехавших за рождественскими покупками в деловую часть Бруклина. Игэн вслед за супружеской парой переходил из одного переполненного магазина в другой, стараясь не терять их из вида в огромной толпе и безумной предпраздничной суете. Через пару часов они выехали с Истерн Паркуэй на Кингз Хайуэй, где Барбара высадила мужа у банка, а сама отправилась дальше. Пэтси вошел в "Лафайет Нэйшнл Бэнк", покрутился там у стойки и вышел на улицу, где взял такси и вернулся к своему заведению в Вильямсбурге. В этом визите не было ничего необычного, разве что Игэну показалось, Пэтси слишком долго заполнял депозитные бланки, временами внимательно изучая зал. Так что Игэн с улыбкой подумал про себя: "Теперь он собирается ещё и банк ограбить."