– Миша с женой отправятся на южное побережье Франции в свадебное путешествие, они могут передать, – предложила Женя. – Кстати невеста его – дочь Михайловского.
– Это было бы замечательно, – кивнул Этьен, останавливаясь на последней ступеньке лестницы, ведь просто не знал, куда идти дальше. – Это же замечательно! – он улыбнулся, услышав новость. – Я могу пойти с тобой на свадьбу?
– Конечно. Как же иначе? – кивнула она, ведя его в кабинет, где обычно проводил время отец.
– Ну, вдруг это неуместно, – он пожал плечами, улыбнувшись, и последовал за Женей, а та открыла дверь, постучавшись.
– Папа, это Этьен. Хотел с тобой поговорить, ты не занят? – спросила Женя, обратившись к отцу, сидевшему возле камина.
– Здравствуйте, Евгений Дмитриевич, – Этьен поздоровался, получив дозволение войти, и занял кресло, на которое указал граф. – Женя любезно предложила мне быть гостем в вашем доме, но я не могу спросить вашего позволения.
– О, разумеется вы наш гость, – ответил Евгений Дмитриевич. – Женя вольна распоряжаться этим домом в равной мере. Хорошо отдохнули с дороги?
– Да, замечательно, – ответил Этьен, невольно смутившись от того, как именно они отдыхали. – Благодарю вас. Сейчас я морально не готов расстаться с Женей.
– Понимаю. – улыбнулся Евгений Дмитриевич. – Полагаю, ваши намерения в отношении моей дочери очевидны, и отдельная комната вам будет не нужна?
– Только если вы позволите… – Этьен вспыхнул до кончиков ушей. – Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из ваших домочадцев чувствовал себя неловко.
– Девочкам по спальням старших сестер шастать вообще не следует, а с Екатериной я поговорю, – ответил он. – Не извольте беспокоиться.
– Спасибо вам, Евгений Дмитриевич, – с искренней, неподдельной благодарностью ответил Этьен.
– Не за что, голубчик, – улыбнулся он. – Ужин через час. Приведите себя в порядок, освежитесь. Миша только-только из баньки пришел, пока натоплено.
– Отлично, мы как раз собирались, – кивнул Этьен и, еще раз поблагодарив, поднялся на ноги. Женя подавила смешок и крепко обняла отца, поцеловав его в макушку. Она и подумать не могла, что он все поймет и не будет возражать.
Для начала они выяснили, куда отнесли чемоданы Этьена, там он взял себе чистые вещи и пошел за Женей.
– Знаешь, что мы делаем, когда паримся зимой? – улыбнулась Женя, когда они вошли в предбанник.
– Хлещете друг друга вениками? – предположил Этьен, начав раздеваться, решив, что делать это нужно в любом случае.
– Не только, – улыбнулась она. – Мы прыгаем в озеро. Ну или в снег. Там уже вырубили прорубь, зима в этом году ранняя и холодная.
– В прорубь? – Этьен замер и невольно даже отступил на шаг. – А сердце из-за этого не остановится?
– Нет. Но кричать и ругаться следует в обязательном порядке, – улыбнулась она. – Ты справишься, я уверена.
– Ну, надеюсь, – уверенности в голосе Этьена было немного, но, после всего пережитого отказываться от такого он точно не собирался. – В конце концов, рядом со мной врач.
– Вот именно, – кивнула Женя, раздеваясь. А после чмокнула Этьена в щеку и открыла деревянную дверь в баню. На них сразу дохнуло влажным теплом, жаром, ароматом распаренных веников, и разогретого дерева.
– Я скучал по этому запаху, – признался Этьен, входя в парилку. В Европе не было ничего подобного, и он даже подумывал выписать специалиста из России, но не решился, опасаясь тягостных воспоминаний.
– Здесь лучше, чем в лагере, – ответила Женя. – Отец сам занимался. Подбирал каждую дощечку. Запах, целебные свойства. Он в этом разбирается, ложись давай, попарю тебя.
– Хорошее место, – кивнул Этьен, неожиданно ощутив какую-то добрую волну, исходящую от помещения, словно от самих стен. Он послушно улегся на полок, подложил руки под голову и прикрыл глаза.
Женя взяла один из веников, положила его в теплую мыльную воду, а сама пока окатила Этьена из ушата, чтобы разогреть. Не удержалась, погладила по спине и плечу, увидев каждый из его шрамов. И мысленно пообещала себе зацеловать ночью каждый. А потом взялась парить его.
На первый удар Этьен вскрикнул, больше от неожиданности, а потом только стонал, чувствуя, как целебный жар наполняет все тело. Целебным он был и для души, как и близость Жени.
Женя охаживала его, не жалея, даже вскрикивая от усилия.
– Переворачивайся, – скомандовала он, обдав его прохладной водой из ушата.
– Ох… сейчас, – Этьен чувствовал себя медузой, поэтому поворачивался с трудом, но ему это все же удалось, и он улыбнулся Жене, глядя на нее снизу-вверх.