<…> к приобретению свободного обхождения, непринужденных поступков, незастенчивости в разговорах и красоты в самых телодвижениях и действиях, кои для благородных отроков не токмо пристойны, но и необходимо нужны <…>[378].
Директор упомянул только два языка, на которых кадеты должны были ставить пьесы, – русский и французский. Спектакли нужно было «представлять не на одном только русском языке, а как более употребительном, и лучшие театральные сочинения имеющем и на французском», – писал Голенищев-Кутузов[379]. Эксперимент, очевидно, дал хорошие результаты, и в 1777 году директор потребовал, чтобы все кадеты принимали участие в постановках, «кроме неспособных, ленивых, худаго поведения и неопрятных». Кажется, в это время спектакли ставились не только на русском и французском, но и на других языках, которые изучали кадеты, поскольку театр рассматривался как способ укрепиться «в знании иностранных языков и в способности на оных разговаривать»[380].
В Институте благородных девиц, согласно уставу, ученицы должны были изучать иностранные языки по такому расписанию[381]:
Может показаться странным, что количество часов, отводившееся на французский в течение последних шести лет обучения, сводилось почти к нулю, тогда как время, отводившееся на изучение немецкого, наоборот, возрастало в последние три года обучения. Без сомнения, это объясняется тем, что ученицы должны были освоить французский язык к двенадцатилетнему возрасту. Следующие шесть лет обучения преследовали другие цели, такие как развитие знаний о французской литературе. В любом случае ученицы могли продолжать совершенствоваться во французском языке, посещая занятия по другим предметам, которые велись по-французски, и разговаривая по-французски с преподавателями. В целом французский занимал в Смольном институте более важное место, чем немецкий, но не следует забывать, что это учебное заведение было приближено ко двору, где французский играл центральную роль. Кроме того, для девушки из дворянской семьи, готовящейся играть важную роль в дворянском обществе, французский считался более важным языком, чем немецкий.
В семьях аристократии методы обучения языкам были основаны на прямом общении ученика с учителем на изучаемом языке. Это объясняет, откуда уже в середине XVIII века в России появились аристократы, прекрасно владевшие французским[382]. Другие практики, принятые на вооружение высшим дворянством, также способствовали быстрому изучению языка. Французский часто был главным и иногда единственным языком общения в дворянской семье. Во время правления Екатерины II он также стал во многих дворянских семьях языком преподавания многих неязыковых предметов, таких как география, математика, история (включая русскую историю) и литература. Это доказывают примеры ряда дворянских семей, включая Барятинских, Голицыных, Дурново, Саблуковых, Строгановых (ил. 3).
Так же обстояло дело и в царской семье. Географии и математике великих князей Александра и Константина Павловичей обучал по-французски Шарль Массон, а истории их учил, также по-французски, Фредерик-Сезар Лагарп. Позже, в XIX веке, будущий император Николай I и великий князь Михаил Павлович изучали политику по-французски с академиком Генрихом Шторхом, по происхождению немцем, и читали греческих и римских авторов во французском переводе с французом Дю Пюже. В архивах можно найти несколько учебников, написанных по-француски гувернерами для своих учеников[383].
Ил. 3. Карта Португалии, нарисованная княжной Ниной Барятинской (1785). НИОР РГБ. Ф. 19. Оп. 284. Д. 3. Л. 4. Изображение любезно предоставлено нам Российской государственной библиотекой.
Мы не должны также забывать о важном месте чтения на француском языке в дворянских семьях, в которых дети начинали читать по-французски в раннем детстве. Овладение письменным французским в большой степени зависело от этого первого опыта. Однако чтение на французском языке было для юного дворянина не только способом овладения разными предметами образовательной программы, такими как история или география, но и частью широкой программы воспитания[384]. В то же время акцент на «французском» воспитании не обязательно приводил к исключению русских книг из круга чтения молодого дворянина[385]. Предстоит еще оценить, насколько русский аристократ был погружен в литературу на французском языке, но есть основания предполагать, что количество книг на французском языке, которые читали представители высшего дворянства в России начиная с царствования Екатерины II, превосходило число книг на других языках, включая русский и немецкий, и что эта практика имела на них большое воздействие. Многочисленные каталоги частных дворянских библиотек, сохранившиеся либо в форме печатных изданий, либо в составе архивов дворянских семей, свидетельствуют о важности чтения на французском в дворянской среде, хотя преобладание в них книг на французском объясняется, конечно, не только интересом к французской литературе, но и престижем французской книги в русской дворянской культуре вообще. Из многочисленных примеров, таких как семьи А. С. Пушкина и Л. Н. Толстого, мы знаем, что дети имели доступ к библиотекам родителей, в которых французские книги занимали главное место[386].
381
382
383
Напр., «Tableau Chronologique – historique et géographique avec deux cartes de l’ Empire de Russie. A Mr Alexandre Sabloukofff <…> 22 octobre 1800» [Ж.-Б. де Резимона (J.-B. de Résimont)], ОР РНБ. Fr. Q IV. № 165; «Tableau des événements les plus remarquables de l’ histoire de Russie suivi d’ une description topographique de ce vaste Empire, S. Pétersbourg, année 1800», ОР РНБ. Ф. 95. № 1457 (167), написано для другого ученика Ж.-Б. де Резимона, Николая Дмитриевича Дурново (1792–1828), который был сыном гофмаршала и впоследствии стал офицером. См. также переводы текстов по русской истории (с русского на французский), которые Дурново делал в возрасте 12 лет: Там же. Ф. 95. № 1456a (141), 1456b (142). Дурново впоследствии стал писать дневники по-французски: НИОР РГБ. Ф. 95. № M.9535(90) – M.9551 (106) (1811–1828).
384
См. примеры в книге:
385
Так, француз Жак Демишель (Jacques Démichel), гувернер сына барона Григория Строганова, писал в плане воспитания, составленном для его ученика, что в библиотеке молодого барона должны быть книги на русском для того, чтобы он мог упражняться в родном языке. Ibid. P. 139–140.
386
Архив князей Барятинских показывает всю важность книги на французском языке в библиотеках русских аристократов. Не только названия всех книг в книжных каталогах этой семьи написаны на французском языке, но и названия самих каталогов также писались, как правило, по-французски. См.: НИОР РГБ. Ф. 19. Оп. 5. Д. 31–32, «Catalogue des livres de la bibliothèque du prince W. Bariatinsky» (б. д.); Д. 37, «Catalogue des livres de français du prince Wladimir Bariatinsky» (б. д.); Д. 38, «Catalogue de la Bibliothèque du prince Wladimir Bariatinsky» (1863); Д. 259–261, «Catalogue général de la bibliothèque du Feld-maréchal Prince Bariatinsky» (1873–1876). Более того, в архивах этой семьи мы находим также и собрания рукописей на французском, десятки манускриптов на самые разные темы, от вопросов, касающихся военного дела, до фармацевтики, гимнастики, производства сыра во Франции и т. д. (Там же. Д. 93–98, 110). Мы также находим многочисленные упоминания книг на французском языке в читательских дневниках членов этой семьи (Там же. Д. 131, 132). Неудивительно, что первые пробы пера аристократов, взращенных на французских литературных моделях и имевших доступ к такому большому количеству образцов литературы на французском языке, были также на французском, примером чему могут служить тексты, написанные Иваном Ивановичем Барятинским (Там же. Д. 133, «Les aventures tragiques et comiques. Conte de fée. Autographe de Ivan Ivanovitch Bariatinsky» (б. д.)). Изменение практик чтения в этой семье к концу XIX века нашло отражение и в выборе книг: теперь Барятинские их читали не только на французском, английском или итальянском, но и на русском языке (Там же. Д. 27, 30).