Каждый солдат имеет постоянно в запасе провизию на неделю.
По случаю недостатка воды и затруднения высушить белье, наши бедные рядовые осуждены на долгую носку одной рубахи, и если даже случайно выберется хороший день, они не могут воспользоваться им и помыть сорочки, находясь в постоянной работе, для которой требуется также хорошее время, а именно: для очистки лагеря и его окрестностей, зарытия кухонных остатков, чистки палаток и проч. Каждый имеет свой урок.
Наша наличность в батальоне дошла до 750 человек и едва остается по два офицера на роту. Каждый день полк должен отделять батальон в 500 человек для прикрытия траншей и особый отряд в 200 различных рабочих. Если же исключить еще кашеваров, остающихся в лагерях, дежурных, погонщиков мулов, людей, занятых полицейскою службою, нездоровых, остающихся в палатках и других… то в каждом батальоне насчитывается едва 500 человек, которые должны быть назначены в прикрытие. Поэтому выходит, что каждый человек находится на службе через два дня в третий и 200 человек сверх 500, которые не в прикрытии, проводят ночь в траншейной работе и таким образом для каждого приходится в среднем три ночи работы на одну ночь отдыха.
Может быть вы думаете, что такие слишком даже большие тягости, понижают нравственное состояние наших солдат? Вовсе нет. Каждый понимает, что этого требует необходимость, которую положительно нельзя избежать и всякий несет свою участь без жалоб и без желания отделаться от неё, и даже часто служба исполняется с песнями и прибаутками.
Если нет достаточно дров, чтоб сварить сало, люди говорят, что оно гораздо вкуснее и питательнее, когда не очень сильно сварено… Если нет воды, то она берется из грязной лужи, пропускается через платки для очистки от более крупного сора, причем уверяют, что суп будет от этого аппетитнее.
Люди не останавливаются, когда дело идет о способности шутить для своего утешения. По возвращении подвод из Камыша с луковицами и картофелем по 1 франку килограмм в лагерях наступает праздник.
Но солдаты желали бы, и это можно было для них сделать, чтоб пища была обильнее, так как по производимой ими работе, ординарный паек недостаточен. Начальство постаралось прибавить 200 граммов сухарей к тем 500, которые составляют дневную порцию, и только для тех, кто проводит ночь в траншее, — но этого мало, так как 200 граммов прибавки не приносят много пользы, в виду того, что их приходится глодать ночью, не вполне удовлетворяя аппетита. Необходимо, по крайней мере, 500 граммов свежего мяса вместо 300 и 900 граммов хлеба вместо 750, немного более сухих овощей и кофе.
Дневной заработок с одной стороны и награждение, предоставляемое рабочим составляет 0,60–0,70 сантима за 12 часов труда, если работы назначаются для артиллерии или инженеров, и такая небольшая помощь является последствием дороговизны жизненных припасов.
Служба в траншеях также очень трудна. С 71/2 часов утра люди прикрытия собираются в лагерях под командою своих батальонных и ротных командиров и после кофе и супа, отправляются в траншейный караул, чтоб занять свое место, куда приходят около 81/2 или 9 часов, пройдя по всем узким излучинам траншейного сообщения.
Сменяемый батальон отходит назад и возвращается в лагеря, где люди садятся за суп, который находят к тому времени уже приготовленным.
Траншеи еще более грязны, нежели лагерное место, так как вода, не имея стока с постоянно взрытой ногами почвы, превращается в грязь до 30 сантиметров и более глубиною. И в этой то клоаке необходимо провести 24 часа!
Часть людей в каждой роте остается с оружием в руках для наблюдения за бруствером, готовая открыть огонь по неприятелю, замеченному через амбразуры, сделанные для этой цели из земляных мешков. Кроме необходимости наблюдать, является потребность избежать самому быть замеченным, потому что по адресу неблагоразумного, показывающего свой головной убор над бруствером, сейчас же направляются 3–4 пули.
Люди, которые не на часах, ставят свои ружья к откосу рва траншеи или держат их на перевязи, переминаясь с ноги на ногу на месте, чтоб согреться. Затем падающие гранаты и бомбы держат всех в тревоге, а иногда и отправляют к праотцам (ad patres).
По возвращении в лагерь, трудно понять, как можно было провести целый день и ночь в таком адском положении, однако через сутки в силу необходимости оно повторяется.
Перед вечером в 31/2 часа кашевары отправляются из лагеря, чтобы отнести ужин траншейной охране, и неизбежно проходя по всем траншейным извилинам, доходят туда только около 41/2 или 5 час. Суп оказывается холодным… но тем не менее его съедают.