Русский начальник, вероятно, имеет причины так действовать, но я не могу себе их объяснить.
Припасы приходят с затруднениями и у нас вот уже неделя только сало да сухари на угощение! И не только одни люди могут жаловаться на это! Выдача нашим лошадям еще уменьшена, и они теперь получают лишь 7 кило ячменя без сена и соломы. При таких условиях животные могут служить только на две недели.
Кого винить в такой непредусмотрительности?
Необъяснимые причины клонят к предположению о нашей административной неспособности! Я хорошо знаю, что англичане переносят еще более нас от этих недостатков администрации, но они не содержат, как мы, с большими издержками, специальный корпус, назначенный снабжать их без контроля, всем необходимым. Генерал Канробер предложил англичанам несколько запасов хлеба, которого у них недоставало, и хорошо сделал; необходима взаимная помощь между союзниками, но этот акт великодушия нисколько не доказывает преимущества нашей администрации. Мы не менее их дошли до многих лишений, которые можно бы было избежать при небольшой предусмотрительности, так как имеется сведение, что еще 6-го ноября высшим сферам было известно, что армия будет зимовать в Крыму.
Уже 5 дней, как мы извещены, что 2-я бригада должна соединиться с 1-ю в лагерях у Мельницы, а потому мы более не принимаем участия в прикрытии траншей. Это серьезный отдых для всех офицеров и солдат, так как мы проводим все ночи под палатками, и только днем заняты перевозкой снарядов из Камыша к нашим батареям, которые снабжаются ими с таким расчётом, чтобы быть в состоянии в продолжении трех дней выпускать 70 000 выстрелов в сутки. Так как известно, что русские возвратят нам, по меньшей мере, выстрел за выстрел, то выходит музыка в 140–150 тысяч высоких нот в день! при аккомпанементе пальбы из ружей, мы будем исполнять самые разнообразные танцы! С таким снаряжением нашей артиллерии спешат, так как главнокомандующий не желает быть застигнутым врасплох, зная, что русские вчера получили сильные подкрепления и значительный обоз пищевых запасов и вооружения.
У нас новый начальник дивизии генерал Майран, заменивший принца, возвратившегося во Францию, и мы довольны такой заменой, надеясь, что наш новый командир, заставит возвратить своей дивизии награды, которые умышленно раздавались ей скудо, когда она была под начальством принца.
Наш славный полковой командир плох, раны его раскрылись, так как он слишком поспешил выйти из Константинопольского госпиталя, чтоб догнать свой полк. Теперь, когда он будет представляться не принцем, то мы все ожидаем, что он скоро будет назначен бригадным.
Несколько дней тому назад прибыл инженерный генерал Ниель, который, изучив с большим тщанием обложение Севастопольских укреплений и окрестности этого города, объявил, что взятие 4-го бастиона (du Mât) и 3-го (Grand Redan) не сделает нас обладателями города, что все работы, стоившие нам такого труда были, если не бесполезны, то по меньшей мере только побочными и что, по его мнению, главный пункт, который сделает нас хозяевами крепости, — Малахов курган. Он подверг критике военного совета новый план атаки и привел такие прекрасные данные, что все члены этого совета признали необходимость изменения первого плана, сообразно указаниям нового.
Впрочем, нельзя обвинять генерала Бизо в недостатке верного взгляда при составлении им первого плана. Малахов курган в то время не был тем, что он представляет теперь. Простая каменная башня, сначала не имевшая вида серьезной защиты, если б и была взята нами на первых порах, всё-таки не дала бы возможности господствовать над Севастопольскими укреплениями. Но с тех пор, генерал Тотлебен заставил произвести в ней большие работы, утроившие её значение. Кроме того, когда мы начали осадные работы, никто не предполагал необходимости правильной осады и думали, что город сдастся после первой бомбардировки в продолжении нескольких дней, если не нескольких часов, и с этой целью были очень удачно устроены наши батареи.