Эта дивизия, под командою Омер-паши наверно окажет серьезное содействие союзным войскам.
Результаты бомбардирования 9 апреля лучшие, чем можно было ожидать сначала. Оно установило действительное преимущество нашей артиллерии перед неприятельской и это свидетельство имеет значительную нравственную цену. Мы теперь вполне убеждены, что в день, когда захотим действовать энергично, получим верный успех.
На стороне осады левого крыла генерал Пелисье воспользовался расстройством, произведенным бомбардированием 9-го и 10-го числа и завладел многими небольшими ложементами, взятие которых не было делом легким, так как они несколько раз, прежде нежели окончательно остаться в нашем владении, переходили много раз из рук в руки. Генерал Риве с двумя батальонами занял кладбищенский ложемент в ночь с 13 на 14 число, а генерал Лебретон с одним батальоном сильный ложемент, устроенный впереди 5-го бастиона (Bastion central). Кажется, неприятель хотел соединить между собою эти ложементы и по моему мнению имел также намерение связать ими Селенгинский и Волынский редуты и Камчатский люнет с Малаховым курганом. Нам также необходимо, как при осаде левого крыла, завладеть возможно скорее этими последними укреплениями.
Офицеры, сообщившие мне такие подробности осады левого крыла, передали событие, поразившее меня в самое сердце. Храбрый начальник инженеров де Сент-Лаурент был убит 1 апреля перед Малаховым!.. Я был бы счастлив поблагодарить его за хороший урок выдержки и хладнокровия среди пуль, который он мне дал 8 октября при отрытии траншеи. Люди с такими достоинствами, как де Сент-Лаурент, редки, и это очень большая потеря для армии. Известно, что его ожидала блестящая будущность, но к общему горю он не будет свидетелем успехов, так искусно им подготовленных.
Осадные работы правого крыла продолжаются без перерыва, особенно со стороны Камчатского люнета. Пребывание в прикрытии траншей менее тягостно, чем сначала. Русская артиллерия идет на убыль, а наша всё делается могущественнее. Мы получили достаточное количество лошадей в замену павших во время зимы, и таким образом обеспечены в исправной подвозке снарядов к батареям. Однако мы бережем свои снаряды и пальба происходит, не превышая 25–30 выстрелов из орудия в продолжении 24 часов.
Через дезертиров нам известно, что неприятель несет большие потери, но не следует слишком доверять рассказам этих несчастных, которые, желая заслужить наши милости, льстят нам и сообщают возможно худшее о тех, которых они только что оставили. Когда они являются к аванпостам, то им оказывают встречу, практикуемую всеми армиями относительно перебежчиков. Показывая явное презрение, их оскорбляют и грубо отводят в главный штаб для расспросов.
Не знаю, сколько беглых у французов, но число их не должно быть велико и почти всегда эти люди принадлежат к таким, которые находятся в подозрении, или заблуждаются, полагая, что неприятель им дорого заплатит за принесенные сведения. Оказывается же, что на долю их выпадает лишь страх, который умеют им внушить и сверх всякого ожидания всегда от них получают всё что нужно без всяких вознаграждений.
Я читал в газетах о тех оскорблениях, которые направлялись против принца Наполеона по поводу его возвращения во Францию. Одни говорили, что он покинул армию, не найдя на хладной плоскости Херсонеса всех привычных удовольствий и радостей. Вероятно он соскучился, не имея наших занятий, развлечений и небольших стычек поддерживавших в нас дух, но я ни от кого из офицеров не слышал, чтоб отъезд его приписывался отвращению к самому военному ремеслу.
Другие передают, что его заставила уехать боязнь опасности… но это только позорная выдумка. Разве он страшился альминских пуль? Разве в этот день он не был везде, где его призывал долг? Разве он не оставался, по своей охоте, более трех четвертей часа возле одной батареи, потерявшей 7 человек и 8 лошадей! Разве удержал его страх в лагерях, в день Инкерманского сражения? У него не было причин оставлять свою палатку, он был болен и у него отняли его 1-ю бригаду, часть же 2-й взята была в прикрытие траншей! И тем не менее, разве он не собрал по своему собственному почину и без всякого приказания, всех способных кашеваров, офицерских вестовых, погонщиков мулов, слабых и прочих, чтоб составить из них отряд, во главе которого устремился на поле сражения?
Его упрекают, что он нечасто посещал траншеи, но ему там нечего было делать; всё прикрытие находилось под непосредственною командою генерала Флери, и принц не имел права даже переставить на другое место барабан.