Сижу в прекрасном кресле, опершись локтями на большой стол, с раскрытыми двумя окнами, в которые врывается прелестнейший воздух. Вид на Босфор, город и Скутари обворожительный. Пишу вам в прекрасной комнате, с хорошо натертым паркетом.
Я оставил лазарет 2-ой дивизии 13 октября и переехал на «Св. Патрик» английское паровое судно, нанятое французской администрацией для перевозки раненых.
На другой день с рассветом, мы вышли из Камыша и через 36 часов счастливого плавания, судно наше бросило якорь в Золотом Роге.
На следующий день меня поместили в роскошном отеле русского посольства, обращенном в госпиталь, дали хорошую широкую кровать с двумя матрацами и подушками. Подушка!.. в продолжении 18 месяцев я не клал головы на подушку!.. и поэтому первую ночь не мог заснуть!.. Моя жизнь совершенно изменилась. У нас прекрасная кухня с разнообразными блюдами, сервированными на фаянсовых тарелках, и мы пьем из хрустальных стаканов… кроме всей этой роскоши, слышишь нежные и симпатичные голоса сестер милосердия, поддерживающих в нас терпение и доверие!
Госпиталь посольства исключительно отведен для офицеров, а для ухода за ними назначены сестры милосердия, всё лица с хорошим воспитанием, в целях лучших забот и братского участия к раненым. Они исполняют свои обязанности с деликатностью чувств, которые утешают печаль отдаления от семьи, укрепляют тело и возбуждают мужество…
Особенно ценятся эти славные девушки, когда страдаешь, больной или раненый. Все офицеры с нетерпением ждут прихода их и употребляют всякие ухищрения, чтоб заставить пробыть их более у изголовья своей постели. Они не присутствуют при перевязке. Эта обязанность, по условиям её и в силу уважения к женщине, исполняется лазаретными служителями, но они оказывают все остальные, не важные, но необходимые для раненых заботы, с грацией и хорошим расположением духа, вполне достаточными для успешного излечения ран!
За это их очень слушают, очень берегут, очень любят и благословляют!
Более других товарищей я обязан благодарностью за их тщательный уход.
Одна из сестер, специально состоящая при покое, в котором я нахожусь, сердечный друг сестры моего доброго сотоварища Шово, убитого возле меня 7 июня (27 мая) во рву Волынского редута. Эта сердобольная, юная девушка, увлеченная чувством патриотизма, несмотря на достаточность средств, пожелала принести долю своего самопожертвования армии, в которой брат её был капитаном, и приняла священный обет ухода за ранеными в продолжении 5 лет.
Она каждый день ненадолго приходит и садится у моей постели, вспоминая о моем друге, которого знала, о своей семье… и я могу беседовать с ней о вас…
Порядок в госпитале превосходный. Утром шоколад, в 10 часов завтрак, а в 5 часов обед. Посещение доктора бывает до 10 часов, вторичный осмотр до 4 часов.
Вот меню сегодняшнего обеда.
Очень хороший суп из тапиока.
Бараньи котлеты.
Жареная дичь.
Соте из картофеля.
Бордосское вино хорошего качества.
Свежий виноград и бисквиты.
Такое меню, сопровождаемое морским бризом, проникающим через наши широкие окна, можете судить, принадлежит к числу самых подкрепляющих, и должно быстро восстановить недостающие у нас силы.
Если удивительная организация посольского госпиталя позволяет мне хвалить интендантство, то в общем, можно сказать, что такой случай, к несчастью, не часто выпадает на его долю.
Я уже сообщил вам какая существовала крайняя бесценность его во всём, что составляет службу в Крымских лазаретах. Личный состав и материальное снабжение было совершенно недостаточно, перевозка же раненых из Камыша в Константинополь представляет еще многое и для критики.
На «Св. Патрике» перевозившем меня в Константинополь, я ехал в числе 13 раненых офицеров и 120 больных или раненых солдат, но на судне было только 2 или 3 лазаретных служителя, сержант от госпитального управления и ни одного доктора! В таком положении я и мои спутники оставались на судне четыре дня 13, 14, 15 и 16 октября, без обмывания и перевязки наших ран! Не прискорбно ли это!
Многие из чинов интендантства, состоящие на службе в Камыше прекрасно помещаются на нанятых судах, с платой от 300–600 франков и более в день от администрации. Эти суда стоят в порту в продолжении многих месяцев.
Не порицаю их за то, что они утилизировали в свою пользу большое число судов, по необходимости остающихся в бездеятельности, и всегда готовых на случай непредвиденной нужды армии во время войны, но при этом сожалею что это довольство не позволяет им чувствовать те лишения, которые при дурной организации дела, по их же милости, переносятся теми, кто поставлен менее их счастливо!