К тому же капитан заметил на жителях Юлианехоба отличные непромокаемые сапоги, которые не боятся ни морской воды, ни снега, и решил приобрести их для команды, поскольку обуви, изготовленной по его заказу в Норвегии, могло не хватить на все время экспедиции.
Гренландские сапоги — настоящее произведение искусства местных сапожников, точнее сапожниц. Они удобны и элегантны.
Сшитые из тюленьей кожи жилами, сапоги не твердеют на морозе. Для этого кожа подвергается специальной обработке, ее попеременно выставляют то на солнце, то на мороз, растирают руками и несколько раз пропитывают жиром, отчего сапоги приобретают мягкость и белизну. Потом выделанную кожу украшают разноцветными узорами.
Получив заказ, мастерицы сразу же принялись за работу, а их мужья приводили капитану собак в упряжке, расхваливая силу и воздержанность в еде своих четвероногих питомцев.
По приблизительным подсчетам в Юлианехобе оказалось всего двести пятьдесят жителей, а собак не менее тысячи. Все — одной породы, хорошо известной по иллюстрациям в журнале «Вокруг света»: не очень большие, но коренастые и приземистые, с острыми мордами, похожими на шакальи, умными глазами и стоячими ушами. У них загнутые кверху длинные пушистые хвосты, длинная густая шерсть, отлично защищающая от мороза и ветра.
О качествах собак пока нельзя было судить, и капитан не знал, по какому принципу их выбирать.
Тогда д’Амбрие решил устроить собачьи бега, своего рода испытание, а заодно развлечь команду.
Для гренландцев нет большего удовольствия, чем состязания в быстрой езде по ровному насту в санях, когда в ушах свистит ветер. Поэтому жители Юлианехоба с радостью согласились на предложение д’Амбрие.
Снежное поле, гладкое как бильярдный стол, казалось, простиралось до Атлантического океана на восток и до самого полюса на север.
Поверьте, это интереснейшее зрелище, когда наготове стоят сразу шесть собачьих упряжек, в каждой по двенадцать собак. Они огрызаются и ждут с нетерпением сигнала — щелчка длинного бича.
Мужчины, женщины, дети — все высыпали из своих жилищ, чтобы посмотреть на состязание. По обе стороны трассы выстроилась живая стена из одетых в меха людей, они притоптывали на снегу своими пестрыми сапогами. Даже мастерицы-сапожницы прекратили работу, чтобы посмотреть на бега.
Капитан и доктор, тоже закутанные в мех, как гренландцы, сели в сани Ганса Игалико — он управлял собаками столь же искусно, как плавал.
В остальных санях, попыхивая трубками, разместились матросы, тоже в мехах, по двое в каждой упряжке.
Староста поселка Юлианехоб взял на себя роль распорядителя и держал наготове гренландский бич, словно флаг.
— Можно начинать, капитан? — спросил он на ломаном английском.
— Пошли! — ответил д’Амбрие, подавшись всем телом вперед, чтобы не вывалиться из саней при толчке.
Бич щелкнул, будто выстрелил, собаки рванулись с места, и тут раздался оглушительный хохот и топот сапог. Четыре матроса полетели из нарт вверх тормашками. Барахтаясь в толстых шубах в снегу, они ругались на всех наречиях Франции: провансальском, бретонском, нормандском и гасконском.
Староста еще раз щелкнул бичом, остановил упряжки и заявил, что надо начать все сначала.
— Не ушиблись, мальчики? — спросил доктор.
— Нет, только трубки сломали! — огорченно проговорил Летящее Перо.
— Ну, такие переломы я не лечу! — шутливо произнес Желен. — Садитесь скорее в нарты[33] и покрепче держитесь! Эти чертовы собаки будто начинены порохом.
— Ну что, можно ехать? — поинтересовался капитан.
— Все в порядке! — ответили матросы, отряхнувшись от снега и снова сев в сани.
Опять щелкнул бич, погонщики громко свистнули, и собаки понеслись в снежном вихре и исчезли вдали, под восторженные крики зрителей.
Дух захватывает, когда летишь по ровному снегу, будто по воздуху, со скоростью двадцать пять километров в час.
Приходится закрывать рот и глаза, а нос защищать рукавицей, чтобы не забивалась снежная пыль.
Если одна из собак, оступившись, падает и волочится на шлее, погонщик не останавливает упряжку. Ударом кнута он заставляет упавшую вскочить и бежать дальше.
Бич необходим, хотя, возможно, это и не по вкусу членам общества охраны животных, без бича нет послушания, нет дисциплины, без него упряжка просто не может существовать.
Как справляться с этой многочисленной сворой, когда у каждой собаки свой норов! Одни едва тащатся, другие бегут слишком быстро, одни послушны, другие упрямы или непонятливы, а главное, все очень любят гоняться за зверьем.