Отношения матросов с капитаном, да и со старшими офицерами были сердечными, дружескими. В то же время дисциплина соблюдалась строго, послаблений не допускалось.
Скоро уже можно было разглядеть скалу. Продолговатая, совершенно гладкая, коричневого цвета, она имела в длину не больше двадцати пяти метров.
Когда путешественники находились уже метрах в ста от скалы, на лице Элембери отразилось удивление, и он воскликнул:
— Боже правый! Черт меня побери!
— Что там такое, Мишель? — спросил капитан.
— Чтоб мне удавиться немецким флагом!..
— Ну, что там?!
— Капитан, мы обмануты!.. Это не скала!.. Это…
— Договаривай!
— Это обыкновенный кит, только мертвый, должно быть, не двигается…
Лодка, звякнув, уткнулась носом в какую-то массу, твердую, как лед.
Вот его глаз, вот пасть с огромными зубами, забитыми льдом, вот хребет, похожий на киль перевернутой лодки.
От удара веслом кит зазвенел, словно промерзший деревянный брус.
Как очутилось здесь это чудовище, если море со всех сторон закрыто льдами? Отчего погибло?
Китобой по привычке взял палку с крюком, не раздумывая, со всего размаха ударил кита и, сам того не ожидая, проткнул ему бок.
Когда же, опешив, быстро вытащил палку, из образовавшейся дыры со свистом вырвалась струя зловонного газа.
— Поворачивайте назад! — закричал молчавший до этого капитан. — А то задохнемся!
Лодка отплыла в то время, как зловонное облако все увеличивалось.
Кит, видимо, сдох еще летом, стал разлагаться, в результате чего и образовался газ, а потом его прихватило морозом. Не проткни баск кита металлической палкой, он так и проплавал бы до лета.
Но когда газ весь вышел, кит покачнулся и стал медленно погружаться в воду, словно тонущий корабль, и наконец исчез.
В этой мертвой водной пустыне, где не было ни единого живого существа, появление людей казалось неправдоподобным.
Матросы опустили весла и ждали команды капитана.
Но тот никак не мог решиться на отступление.
Измерил глубину: сорок метров.
Д’Амбрие приказал отплыть еще дальше и снова опустил лот. Теперь глубина была двадцать пять метров. В третий раз лот не достал дна.
Поворачивая лодку то в одну, то в другую сторону, капитан надеялся отыскать место, где можно было бы оставить памятную запись, вещественное доказательство их победы. Но дно везде было ледяным.
Полюс окружали многовековые палеокристаллические льды. Вероятно, они где-то смерзлись с ледниками, покрывавшими скалистые берега суши, но увидеть их отсюда было невозможно.
Может случиться, что открытие капитаном д’Амбрие Северного полюса так и останется недоказанным. На слово капитану вряд ли поверят, особенно его соперники.
Разумеется, в бортовом журнале, который д’Амбрие вел с величайшей тщательностью, были все отметки широт и долгот, через которые они проходили, а также точная карта проделанного пути, подтверждавшая открытие.
Но соперник, везде ставивший памятные знаки, пожалуй, не удовлетворится такими доказательствами, хотя обычно географические общества их признают, особенно если речь идет о человеке, известном своим благородством.
Что же касается немца, то он не остановится ни перед какими ухищрениями и мелочными придирками, только бы опротестовать открытие д’Амбрие.
Но так ли велико значение пирамиды, возразил сам себе капитан. Пока на полюс не отправится очередная экспедиция, ее все равно никто не найдет. А до тех пор пройдут годы.
И д’Амбрие обратился к матросам:
— Разве не может служить доказательством мое честное слово!
— Разумеется, может, не сомневайтесь, — ответили все, как один, матросы. — Оно убедительнее любых письменных свидетельств. Вам поверят и друзья и соперники!
После трапезы, не такой обильной, как хотелось бы капитану, все выпили по двойной порции спиртного и отправились в обратный путь.
С наступлением вечера, несмотря на усталость, никто не мог заснуть, даже собаки. Поблизости для них не нашлось удобной льдины, и они спали вместе с людьми, что было очень неудобно.
Как и накануне, лодку поставили на якорь, зацепив его за донный лед.
Мы сказали «с наступлением вечера», и читатель сразу представил себе, как постепенно сгущается тьма в этом печальном царстве льдов, делая безмолвие еще более гнетущим.
Однако полярная ночь здесь давно миновала, и круглые сутки властвовал день. Но и он не принес оживления в этот мрачный край. Казалось, здесь не земля, а какая-то другая, умирающая планета.