Почему ненаписанная? Слишком много разночтений одной судьбы, чтобы составить единственную версию. Взять хотя бы место и время рождения Франка. Сейчас модно ссылаться на Википедию, однако, на какую? В русской версии он однозначно родился около Королёвки на Тернопольщине, в 1726-м, в польской версии - "ur. 1726 w Korolówce na Podolu lub w Buczaczu"- или в Бухаресте! огромная разница! Дальше - еще больше. Еврейский историк С.М. Дубнов уверял, что Франк появился на свет не в 1726, а раньше - в 1720 в Бучаче. Встречаются сведения, будто малая родина его - Черновцы или маленький городок Тысменница на Ивано-Франкивщине, так как позже ересиарх будет претендовать на звание "тысменницкого антихриста".
Если попытаться рассказать о Якове Лейбовиче по прозванию "Франк" библейски торжественно, то необходимо знать его родословную, "толдот".
Появившись в семье, отлученной от синагоги собором в Бродах, новорожденный вряд ли был где-нибудь записан. Космополит! Разберись с таким! Родился он в Украине, а может быть, в Румынии, гражданство имел турецкое, женился на болгарской еврейке, сидел в польской тюрьме, был российским шпионом, общался со староверами - и похоронен бароном в Германии. Очевидно, Лейбовичи - евреи простые, не раввинской династии, не коэны, не левиты, генеалогическим древом своим не интересовались. Польская версия Википедии гласит, что его отец был учителем ("меламедом") в еврейской начальной школе ("хедере") или купцом.
Тоже неопределенно, потому что на место учителя в хедере брали обычно тех, кто не способен ни к какому другому делу, а купец - это уже выше. Вероятно, отец его разорился, пошел с горя учительствовать, но к 17Франка 40-м поправил свои дела, опять занялся торговлей - уже в Бухаресте. Дед раньше жил в Калише, а мать происходила с Ржешува (Жешув, Рашев). Оба эти польских города дали блаженных, почитаемых католиками.
Сам Франк позже уверял, будто его отец был раввином в Черновцах, но это ничем не подтверждено. Якобы под влиянием отца-еретика он начал увлекаться саббатианством, из-за чего был исключен из еврейской общины. Уехал в Турцию, где изучал Каббалу у раввина Иссахара Полячека. В 1752 году женился на Хане, состоявшей в саббатианской группе Иехуды Лев Това. Родом она из Никополя над Дунаем (ныне Болгария). 14-ти летняя красавица, купеческая дочь, выходит за уродливого и не совсем психически уравновешенного торговца 26-ти лет. Это любовь или гипноз, коему Якуб подростком научился от старой цыганки в Бухаресте. Именно через очаровательную и влиятельную жену Франк пытался добиться не только посвящения в эту секту в Салониках, но и претендовать на лидерство.
Откуда такие амбиции у трудного подростка? Кем на самом деле был его первый учитель Каббалы? Наконец, из-за чего (или кого) он внезапно вернулся в Польшу зимой 1755 года?
... Конечно, все это началось гораздо раньше, когда, не выстояв за прилавком торгового дома Моргулиса в Бухаресте, своенравный паренек Яков Лейбович сумел уговорить отца отпустить его в Турцию, за товарами. Если бы купец средней руки, владелец лавки восточных украшений, не был давним знакомым семьи Лейбовичей, наняться к нему в помощники на время поездки Якову могли и не разрешить. Злые языки утверждали, что Лейбович отпустил сына заграницу, потому что устал отвечать за его проступки.
Только перед поездкой ему, разбитому ревматизмом старику, пришлось мчаться в пригородное село, вытаскивать сына из цыганского табора, где Яков, обиженный после совершенно бесполезной порки, намеревался остаться навсегда. А еще раньше были истории с кражей гусей, с домогательствами к соседской девочке, с мошенничеством на ярмарке, где Яков в волошском костюме продал старого козла как дойную козу, привязав ему к брюху переделанный бычий пузырь вместо вымени, но был узнан....
- Пусть едет - сказала мать, пождав губы. - Если уж турки из тебя человека не сделают, то больше некому.
- Его на кол посадят через неделю - мрачно произнес отец, потирая спину, обтянутую поясом из собачьей шерсти. - В туретчине законы строгие.
Остался бы он в Бухаресте, глядишь, свое дело б открыл да капитал наживал с турецких шалей в "огурцах", с серебряных подвесок с бирюзой и сердоликом, да с благовоний, в фигурные стеклянные пузырьки запечатанных. И вывеска красовалась - ""Заведение Лейбовича. Кальяны, платки, амулеты из Стамбула, Салоник, Измира. Открыто ежедневно, кроме суббот" Но не Моргулису служить ему предначертано, и не семейному делу, а хмурому господину, имен у которого много, обывателя в пот вгоняющих, и одно из имен этих - разрушитель.
Поначалу вроде бы все складывалось нормально. Торговые науки хорошо считавший деньги парень освоил быстро и уже через неделю в Турции, вопреки прогнозам отца, оказался не на кол насажен, а на подушечку в кофейне, где заключалась первая самостоятельная сделка - покупка оптом подвесок с бирюзой. Однако мелкие провинциальные базары по пятницам и изделия небольших семейных мастерских, где веками изготавливают одно и то же, как дед, как прадед, и гордятся этим, его не устраивали.
- Если хочешь заработать больше, надо ехать в Эфес, Измир, Эдирне, а еще лучше - в Салоники. Там есть все. Кроме того, в Салониках, - заявил купец, - мне предстоит задержаться по важным делам. А ты, чтоб время даром не терять, подумай - чем бы еще хочешь заняться?
- Слышал я, что там живет рабби Иссахар Полячек, знаток тайной книги "Зогар".
- Попроси стать его учеником. Торговле это не повредит, а мозги твои пора хорошенько проварить, иначе они скиснут, как старое варенье, в котором мало сахару.
- Я не люблю учиться - отрезал подросток. - Школу давным-давно бросил, еле подпись свою ставлю, а уж почерк! Птичья лапа, никто не разберет. Отец нещадно драл меня ремнем телячьей кожи, но я на святом языке имя свое едва написать могу. От этих буковок глаза сохнут. Негоже мне в ученики к столь умудренному мистику нарываться. Да и предки мои большей частью люди неученые были, лесники, арендаторы, откупщики, воры....
- Рабби Иссахар выбирает в ученики простаков - объяснил купец. - Ему интереснее мысли неучей вроде тебя, нежели рассуждения высохших старичков, которых мыши в синагоге подгрызают, а они и не замечают. Ему нужны свежие, открытые умы, не замутненные зубрежкой Талмуда.
В этом (в ненависти к талмудизму) они совпали. Яков вспомнил, как однажды отец показал ему, маленькому, толстую старую книгу в темной обложке, и сказал: из-за нее вся моя жизнь пошла прахом. Еще раньше, до рождения сына, несчастный Иехуда Лейбович, попал под отлучение от общины за приверженность ереси. Вместе с ним пострадала и его жена, хотя она мирно варила вкуснейшую калиновую пастилу на продажу в панскую экономию, держала овец и вязала из их шерсти отличные жилеты, чулки, кофты, а не ходила скандалить в синагогу. Чадо их оказалось проклято строгими судьями еще в чреве матери, как будто в нечистоте и блуде зачатое, а не в законном браке, по всем традициям проведенном. Ведь собор в Бродах стольких детей объявил незаконными, не признав браки их родителей. Яков Лейбович тоже считался "мамзером", незаконнорожденным, если придраться, конечно. Поэтому не ладилось у него, искал себе занятие, не находил того, к чему душа пристанет, что нравилось бы по-настоящему. Торговля, конечно, хлеб дает, но не мотаться же с тюками на спине до старости! Пока силы есть, надо прибиться к чему-нибудь другому.