Они не признавали себя соучастниками преступлений, предпочтя удобную роль невинных жертв коварного гипнотизера. Твердили, якобы Франк им буквально вкладывал чужие, срамные мысли, притягивал их, словно кобра кролика, и не отпускал до тех пор, пока не будет отдано все самое лучшее.
Избиение плетками и ужами - рядовое явление для восточных мистерий, да и для христианства тоже - еще совсем недавно города Европы сотрясали шествия кающихся с бичами и кнутами. А для египетского шоу "Изида собирает Осириса по кускам" жрец сам себя кастрирует - не понарошку! А крючья, продернутые йогами через кожу спины? Подумаешь, стегнули сушеным ужом по толстой заднице!
Обмен женами?1 Но это придумал не Франк, все уже практиковалось задолго до него, а ныне даже показывается по телевизору - как раз вчера на канале "Перец" шла программа с аналогичным названием, и никто не поперхнулся.
Еретиков обвинили по совокупности - зная, что они аморальны, подозревая куда большие вины и провинности, но, не умея точно доказать это. Вместо суда - шоу с участием общественности и ангажированных свидетелей, каждому из которых, по слухам, Франк лично платил за "красивые" подробности в показаниях, чтобы все увидели - это фарс, умная пиар-акция, и весть о нем разнеслась далеко....
Хотя Франк - естественно, большой грешник. Перечислять ошибки ересиарха - занятие утомительное. Прежде всего, Франк был сластолюбец - во всех возможных и невозможных смыслах этого слова. Особой его привязанностью пользовались перезрелые абрикосы, персики и груши, которые приходилось подбирать на турецких базарах поздними вечерами, и ссориться из-за пары сочных плодов с окрестными нищими. Лакомился персиками и абрикосами постоянно, сырыми, сушеными, вареными в соку и в сиропе. А еще просил запечь горстку нежных плодов в шматке теста или в сыре из козьего или овечьего молока. Кроме абрикосов и персиков, он чувствовал смутную тягу к крови.
Заходил в закуток резника, любовался капающими черными сгустками из перерезанных куриных шей, иногда в экстазе, с полузакрытыми глазами, слизывал свежие капельки с оставленного ножа, но страшно смущался, если кто-то это видел. Кровь - это не только прихоть гурмана, это еще и исток неимоверной похоти Франка, его помешанности на девственницах. За их кровь был готов платить золотом, и нередко спускал все добытое на покупку какой-нибудь маленькой, испуганной девочки из нищего предместья. Жертв он искал сам, никому не доверяя, отправлялся высматривать, вынюхивать, предпочитая некрасивых.
В нем постоянно жил кто-то еще, "йецер ха-ра" на иврите, или "йецер горо" на идише, злое начало, существо, клонящее к греху и не позволяющее этим грехом остаться довольным. Франку непременно хотелось сделать нечто чудовищное, мерзкое, гадостное, и он никогда даже не пытался противостоять этому таинственному "нечто". Местом совершения своих мерзостей Франк выбирал кладбища. Так учили его не только "денме", но и собственный опыт. Мальчишкой впервые насладился своей сверстницей поздним вечером на заросшей одуванчиками могильной плите, и до конца жизни не мог отделаться от бесстыдных мыслей при виде гробов, крестов и склепов. Казалось, будто земные правила не распространяются на миры мертвых, где можно поступать как хочешь, ничего не стыдясь и не боясь. Странно, что извращенное восприятие не превратило Франка в некрофила - к покойницам, даже очень красивым, только что погребенным, не разложившимся, в полупрозрачных легких платьях, он не чувствовал никакой страсти, мечтая о живых, теплых, с бьющимися жилками. Прикоснувшись однажды к мертвой женской груди, Франк ощутил пустоту и отвращение.
- Лягушка - сказал он и вышел из кладбищенской омывальни, больше туда никогда не заглядывая.
Та, первая его девочка, запомнилась навсегда, особенно то, как он сорвал с ее шеи грошовые самодельные бусы, несколько грубо обработанных, неровных шариков бирюзы, и истертая нить порвалась, бирюза рассыпалась по белому, замшелому камню и затем он вместе с этой девочкой искал их.
- Это от демонов - сказала ему тогда девочка, наивно не осознавшая, что сама уже оказалась в жуткой власти другого демона, и ото всех них амулетов не навешаешь.
Кровь ее на вкус напоминала сгущенный донельзя сок калины . Его
изредка давала Якубу мама, когда тот поправлялся после болезни. Он все время думал, где бы достать этот тягучий, приятный сок, и наконец-то отыскал, слизывая волчьим языком кровь с ног девочки, имя которой забывчивый Франк быстро запамятовал, а вот вкус крови на коже преследовал его и на смертном одре. Ничего не было его слаще, этой изумительной вкусной крови. И эта тема проходит кровавой нитью через всю его жизнь. И феска у него тоже была кроваво-красная.
Историки уверяют, что именно там, в Хотине, прячась после скандала, Франк обратился в мусульманство, но, если бы он не переменил религию еще юношей, кто дал бы ему турецкое подданство? Скорее он подтвердил выбор, сделанный ранее, и, прося у турок поддержки, напирал именно на свою миссионерскую роль в Польше. На это намекает и новое название своей секты Франка - авраамиты. Турки, однако, его не поддержали, несмотря на то, что идея проповеди религии Общего Истока, заложенной еще Авраамом, не потеряла своей привлекательности и поныне.
В это время Франк вырабатывает свою новую доктрину, ожидая решения суда, который все никак не состоится, и настойчиво ищет новых союзников.
Никакой иной мощной организации, кроме католической церкви, ему не известно. Злой рок тащил еретика в раскрытую пасть кобры, к бискупу (архиепископу) Дембовскому....
12. Короткая дружба иерарха с ересиархом.
Якуб Франк сначала сжёг Талмуд, за что ему обещана кара, а затем выступил на Львовском диспуте с заявлением, будто бы евреи пили христианскую кровь в ритуальных целях. Все это стало возможным благодаря организационной, материальной и аморальной поддержке, оказанной ему католической церковью. То, что, вероятно, Франк был вампиром, "опырем", - добавляет этой истории пикантность.
Николай Дембовский, католический иерарх, человек образованный, находящийся на пике церковной карьеры (бискуп, или архиепископ Подолии), потомок старинного дворянского рода, вдруг начинает общаться с малограмотным еврейским сектантом. Пишет о нем трогательные письма - нет, не в раввинат, не с просьбой "заберите своего еретика обратно!", а Папе Римскому, королям, европейской аристократии, убеждая оказать "новому мессианскому движению всестороннюю поддержку", а с самого Франка снять "все обвинения и наветы". Чем еретик подкупил важного церковника? Неужели у них обнаружились точки пересечения? Демонология, например, ведь Дембовский слыл неплохим экзорцистом....