Франк взял себя в руки, и, убедившись, что Дембовскому навесить лапшу не получится, решился признаться.
- Я ... не мог сказать правду. Да и мне говорил разное, а сейчас некого спросить - родители уже мертвы. С детства знал, что среди "шебсов" Галиции бытовало предание: новый Мессия должен родиться в Львове или где-то около, но Тысменница - это далеко, это маленький городок евреев-меховщиков и скорняков. Ничего доброго из Тысменниц, сами понимаете, быть не может. Да если подумать, не бывает в мире ничего хорошего, а люди - просто-напросто злые животные, "бэхамот", твари. <Сравните с цитатами из книги Дм. Донцова "Национализм", 1926г., где сказано - "Ніяка річ не є добра ..."
- Что ж, я все понял, оставим. Давно такие мне не попадались, разве что пан Антоний Перуцкй, черную душу которого я спасал, в самый последний миг успев вложить ему в рот освященный хлебец и прочесть отходную - сказал Дембовский. - И ногами дрыгал, и руками, и визжал, пришлось его за одеяло гвоздями прибить к кровати. Святую воду выплевывал. Характер! И вы такой же, пан Яков, или даже хуже. Но! Вы мне нравитесь. Пока я жив, вас не посадят, однако мои связи не безграничны. Трудно закрывать глаза на все эти доносы..... Что там, почитаем? О, совращение малолетних девочек.... Разрытие еврейских могил....... Кощунства, кражи, побои.......
- А вы не закрывайте глаза, вы порвите эти цидульки! - выпалил Франк.
- Порванное можно склеить, но восстановить сожженное - никогда, возразил Дембовский и швырнул в камин кипу доносов. Листы скукожились, вспыхнули и обратились в пепел.
- Цель оправдывает средства, улыбнулся Франк, - точнее, цель гораздо выше ее средств. В особо исключительных случаях, конечно.
- Однако слишком много стало таких случаев - ехидно заметил Дембовский. - Больше, чем приводил Макиавелли. ..... Теперь понял, какое отношение ваша секта имеет к христианству - вы его вывернули и говорите всем, что придумали новое.
- Не скрою. Но с каждым годом у нас все больше последователей - парировал Франк. - И если вы поможете нам в наших бедах, то и я помогу вам крестить цвет польского еврейства. Вы получите столько гениев, что придется открыть пару новых монашеских орденов или переправить часть неофитов в унию, к базилианам.....
- Это весьма заманчиво. Пожалуй, я соглашусь, - улыбнулся Дембовский. -
Но вам придется выполнять немало наших условий.
- Ваше высокопреосвященство, я с радостью...
Условия, разумеется, выбирать не приходилось - Франку грозило несколько судов в светских и духовных инстанциях, и все склонялись к тому, что приговор будет суров - смерть, или пожизненное. Конкордат все же лучше тюрьмы и плахи.
- Хотите еще белого китайского чаю? С тех пор, как между Речью Посполитой и Поднебеной установились торговые связи, я не в силах отказаться от чаевничания. И вареньице какое предпочитаете - ежевичное, малиновое, или из райских яблочек?
Франк выбрал ежевичное. За белым чаем и темными вареньями придумали они черное дело - согнать раввинов на диспут, поставив их в заведомо проигрышные условия, не давая оправдаться, а еще устроить массовые сожжения Талмудов. Огромные костры и страх новых погромов заставят ортодоксию сдаться.
- У них элементарно не останется выхода - сказал Франк, разглядывая коллекцию фарфоровых статуэток. - Ой, а это что за страшная собачка?
- Это китайский демон, - ответил Дембовский, - утаскивающий нерадивых сановников прямиком в ад.
С ощеренной собачкой в кармане Франк командовал сожжением Талмудов душным днем 17 июня 1757 года. Еще с ночи он следил за небом: если пойдет дождь или с утра будет сыро от росы, праздник огня придется отложить. Конечно, сжигать книги удобнее всего лютой зимой - чтобы бедняки отогрелись в тепле большого костра, но Дембовский, словно предчувствуя свою скорую кончину (он умрет спустя ровно 5 месяцев, 17 ноября), торопил ересиарха. Сотни Талмудов (а это книжища многотомная и выпускалась всегда в большом формате, в тяжелых переплетах) везли на возах, запряженных волами, на городскую площадь Каменец-Подольска. У возов стояли солдаты и с криками отгоняли евреев, пытавшихся спасти хотя бы один том. Зрелище выдалось восхитительным. Книги мгновенно вспыхнули от четырех поднесенных с разных сторон факелов. Зажигали и Франк, и Дембовский, и лучшие люди городатоже приложили свою руку. Ересиарху вдруг привиделся тощий монах ордена капуцинов (он узнал его по непременному капюшону), в коричневой рясе, подпоясанной конопляным вервием. Капуцин ощерился и так посмотрел на еретика, окруженного поклонниками, что тот мигом стих и загрустил. Вернувшись после сожжения в резиденцию Дембовского, Франк почувствовал себя дурно и лег спать, но сон не шел. Из стены выскочил этот же капуцин и зло смотрел на него.
- Ничего хорошего из этого не выйдет - сказал монах и потушил светильник.
Спросить у архиепископа, живой это монах или призрак, гость постеснялся.
Перепуганные евреи Каменец-Подольского начали помаленьку креститься.
Триумф "фраников" оказался коротким. Дембовский умер неожиданно; его преемник даже разговаривать с Франком не стал. Более того, у тех доносов, что сгорели в камине, обнаружились копии - кто-то слал их по всем инстанциям, светским и церковным, не жалея чернил. Суды вновь стали требовать к себе Франка и его "фраников" - хорошо, если только для свидетельств, а если нет? Без защиты иерарха он быстро сник и умолк.
Но еще оставались в силе их совместный планы - например, скандальный диспут. Подготовка к нему началась еще при жизни архиепископа и шла под его неусыпным контролем. После похорон Дембовского Франк уехал из Каменец-Подольского во Львов. Заботливый архиепископ успел представить его своим высоким друзьям и даже помог оформить купчую на небольшой домик, доставшийся однажды по духовному завещанию одного бездетного алхимика, некого Антония Перуцкого, или Перуччи (его предки прибыли из Венеции и застряли в Леаполе). Опасаясь мести, Франк обустроил дом к приезду семьи, нанял охрану. И он, и дети, и супруга изучали катехизис под руководством иезуита, редко покидали стены дома, жили замкнуто. Диспут и крещение готовились им словно военная операция - карты, стрелки, фишки, расчет сил....
Примечательно, что, разболтав всем о своем вещем сне, где голос велел идти во Львов, сам Франк прибыл туда лишь спустя четыре года (!!!!) по возвращении в Польшу! Четыре года он шатался черте где, в невозможных дырах, хоть звание "почетного туриста Закарпатской области" ему присваивай, а о львином граде - забыл, что ли? Нет, не забыл. Биография Франка повторяет иногда биографическую канву его предшественника. Шабтая Цви. Зная об этом, ересиарх боялся прийти во Львов и проиграть.