Об авторе этой книги
Нет ничего странного в том, что Мери Шелли стала писателем. Ее родители были замечательными английскими писателями восемнадцатого века. Странно, и даже удивительно, другое: Мери было всего восемнадцать лет, когда она создала роман ужасов на все времена.
Еще совсем ребенком она любила читать и «придумывать», как сама она выражалась. Детство ее прошло в обществе замечательных писателей и поэтов, друзей отца. Среди них был и великий поэт Перси Биши Шелли. За него-то потом Мери и вышла замуж.
Шелли часто советовал жене писать, но она слишком счастлива была своей семейной жизнью, и мысль о сочинительстве не увлекала ее до того самого лета 1816года, когда они решили отдохнуть на вилле, на берегу Женевского озера в Швейцарии.
Погода вдруг испортилась, супруги проводили дни и вечера возле камина вместе со своим близким другом, поэтом лордом Байроном.
Скоро друзья изобрели прекрасный способ борьбы со скукой: по очереди читали вслух страшные рассказы. А потом решили сами их сочинять. Байрон и Шелли сочинили свои рассказы в два счета. Мери решила не отстать от мужчин, написать историю столь же страшную и увлекательную, долго билась над ней, и ничего достойного у нее не получалось.
И вот однажды ночью Мери лежала без сна и все думала про тот разговор, который несколько дней назад вели между собой Байрон и Шелли: о том, можно ли воскресить мертвеца, можно ли искусственно создать существо, подобное человеку. И когда она, наконец, заснула, ей приснилось такое именно существо. Наутро она рассказала свой сон Шелли и Байрону. Так родился замысел «Франкенштейна».
С тех пор прошло почти двести лет, а история восемнадцатилетней девочки, переведенная почти на все языки, много раз показанная на киноэкранах, продолжает пугать, волновать и очаровывать людей по всему миру!
Глава 1. Спасенный из льдов
Грозные арктические льды.
Плавучие полосы арктических льдин медленно смерзались воедино, грозя затереть маленький парусник.
Роберт Уолтон, молодой его капитан, стоял на палубе и думал о том, вправе ли он был жертвовать храброй своей командой ради собственной дерзкой цели — исследовать воды, в которые не заходило никогда ни одно судно, и земли, на которые еще не ступала человеческая нога.
Думал капитан и о том, как выиграло бы все человечество, если бы ему удалось осуществить свою мечту: открыть вблизи Северного полюса морской путь из Европы в Азию.
Уолтон родился в богатой семье и мог бы проводить свои дни в роскоши и беспечных забавах. А вместо этого он все последние годы, долгих шесть лет, провел в море, работал простым матросом, терпел холод, голод, жажду, ночи без сна и грубый труд — все для того, чтобы закалить свое тело и свою душу для долгого и опасного путешествия.
И вот — льды грозят затереть его судно, они погубят жизнь его матросов, и никто из них не увидит больше берегов родной Англии!
В два часа пополудни густой туман, с утра застилавший все вокруг, начал понемногу рассеиваться. И тогда среди льдов показалось странное что-то.
— Глядите, капитан! — крикнул один матрос, показывая на темное пятно в полумиле от них. — Это же сани, сэр! И собаки мчатся так, будто вместо ног у них крылья!
Уолтон поднес к глазам подзорную трубу.
— А на погонщика посмотрите! — крикнул он. — Я в жизни не видывал такого огромного человека! И что понадобилось ему здесь, среди льдов, за сотни миль от жилья?
Это же сани, сэр!
Не прошло и нескольких минут, как таинственный путешественник исчез во льдах, оставив Уолтона и его матросов в совершенном недоумении.
На другое утро, едва рассвело, Уолтон вышел на палубу и увидел, что вся команда навалилась на борт и разговаривает с кем-то внизу.
— Что случилось, ребята? — спросил он, сам подходя к борту.
— Да вот сани, сэр, — отвечали ему, — совсем такие же, как мы вчера видали.
Уолтон посмотрел. Там, вмерзнув в огромную льдину, плыли вместе с нею к их судну сани, собачья упряжка, погонщик.
Все собаки перемерли, кроме одной, которую вяло удерживал за ремень оледеневший погонщик, подгребавший куском дерева свою льдину. Казалось, он едва жив.
— Нет, это не те сани, которые мы вчера видели, — сказал Уолтон. — И человек совсем не похож на гиганта, который тогда пронесся стрелой мимо нас.
Удивительное открытие.
— Это наш капитан! — крикнул кто-то человеку внизу. — Может, он тебя уговорит, чтобы к нам поднялся.
— Благие небеса! — крикнул Уолтон. — Вы же совсем оледенели! Позвольте моим людям поднять вас на борт!
— Благодарю вас, сэр! — отвечал еле живой человек слабым голосом, — Но сперва я хотел бы узнать, куда держит путь ваше судно.
Уолтона удивило, что на краю гибели можно задавать подобный вопрос тому, кто хочет тебя спасти. Но раз спрашивают, надо ответить. И он сказал:
— Мы исследуем воды, близ Северного полюса.
Несчастный кивнул и прошептал:
— Север — это хорошо…
И он отдался в руки матросов, которые отнесли его на судно.
Когда он был уже на борту, позвали судового врача, тот осмотрел его и сказал:
Спасение погибающего.
— Ноги у него обморожены, сэр, и весь он так истощен, что кости видны сквозь одежду.
— Закутайте его в одеяла и осторожно отнесите поближе к печке, — приказал Уолтон. — Когда он согреется, дайте ему немного супа, а потом отнесите ко мне в каюту. Там ему будет удобно, и я сам о нем позабочусь.
За два дня незнакомец не проронил ни слова. У него было ужасное выражение лица, он скрежетал зубами, и Уолтон даже опасался, что страдания лишили его рассудка. Однако же в иные минуты, когда с ним были ласковы, внимательны, глаза несчастного вдруг светились благодарностью и умом.
Когда наконец незнакомец был в состоянии говорить, Уолтон спросил его:
— Что заставило вас пуститься в санях по ледяному морю?
Тотчас лицо больного омрачилось и он ответил:
— Да вот, ищу кой-кого на таких же санях, как у меня.
— Да мы же его видели, — вскричал Уолтон. — Всего за день до того, как вас подобрали.
Возвращение к жизни.
При этом известии незнакомец широко раскрыл глаза и приподнялся на подушках.
— Куда направлялся этот дьявол? — задохнулся он. — Сколько у него собак? Сколько еды? Мне все это нужно знать!
— Успокойтесь, мой друг, — уговаривал его Уолтон. — Вы очень больны. Вам нельзя волноваться.
— Ваша правда, — со вздохом проговорил незнакомец. — Вы спасли меня от почти неминуемой гибели, — продолжал он, — и вправе узнать, кто я такой. Моя печаль так глубока, что покуда я не могу говорить о ней. Но дайте срок. Меня гнетет страшная тайна, но даю вам слово, со временем я вам ее открою.