После спекулятивной оргии двадцатых годов и последовавшего биржевого краха важным было и преобразование всей банковской и биржевой системы. Рузвельт заявил о строгих мерах контроля в случае его избрания.
Его предложения по неотложной кризисной помощи для миллионов безработных были тесно связаны с его социальной политикой в штате Нью-Йорк. Правительство в Вашингтоне обязано было принять меры, чтобы люди в США не умирали от голода. Забота о безработных и общественные программы по изысканию рабочих мест должны в короткий срок уменьшить бедственное положение, а долгосрочные структурные изменения — узаконенное страхование безработных, укороченный рабочий день и гарантированная минимальная зарплата — улучшить судьбу рабочих.
Ввиду тяжелейшего экономического кризиса в истории США Рузвельт выступал не с революционными намерениями за радикальную программу планирования под контролем государства, которая когда-то была сформулирована в мирное время кандидатом в президенты.
Весной 1930 года он писал: «Я не сомневаюсь, что страна, по крайней мере одно поколение, должна стать довольно радикальной. История учит, что нации, где такое случается, избавлены от революций». Он считал себя человеком, который одновременно и сохраняет, и изменяет традиции и идет вперед. Он никогда не думал о том, чтобы ставить под сомнение основы американской системы, как и частную собственность, мотивы прибыли, региональное и функциональное разделение управления, свободную прессу и свободное вероисповедание. Несмотря на свои резкие нападки на некоторых корыстных руководителей, стоящих на вершине общественной пирамиды, он не был идеологом классовой борьбы. Это глубоко противоречило его основному убеждению о должности президента как поверенного community of interest[5]. С предпринимателями и банкирами, которые оставались ответственными за все в совокупности, он поддерживал хорошие контакты, но не рассматривал их как характерные маски. Он не был, само собой разумеется, марксистом или социалистом, как утверждал Гувер на последнем этапе предвыборной борьбы. Так же мало он хотел быть причисленным к капиталистам. Если бы Рузвельта спросили о его основных политических убеждениях, он бы с обескураживающей скромностью сказал, что он христианин и демократ.
В случае, если американская система не сделает то, что, по мнению Рузвельта, она должна сделать, т. е. служить на общее благо и создать каждому американцу приличное жизненное существование, тогда, конечно, реформируя, планируя, используя нетрадиционные средства, должно вмешаться правительство. Это уже веление здравого человеческого разума и человеческой порядочности.
Хотя Рузвельт, как известно, никогда не претендовал на теоретически законченную программу, что для него всегда значило «догматическую», в его предвыборных выступлениях, конечно, имелось очевидное противоречие, которое раздражало не только Гувера, несмотря на указания Рузвельта, что его реформаторские предложения носят лишь экспериментальный характер. В то время как пропагандируемый «Новый курс» должен был привести к более высоким государственным ассигнованиям, Рузвельт одновременно обещал положить конец скромной дефицитной расходной политике Гувера и снова вернуться к сбалансированному бюджету. Это была не предвыборная пропаганда кандидата, который когда-либо обещал своим соотечественникам все самое лучшее в мире, а это было выражение распространенной и разделяемой также Рузвельтом позиции, которая еще не знала научной теории как делать долги, а министра финансов примеряла к модели экономного отца семейства.
Из высказываний Рузвельта избиратели, кажется, поняли, что кризис подготовил страну для нового начинания Рузвельта, а доверие к Гуверу, республиканцам, деловому миру и традиционным концепциям разрушил. 8 ноября 1932 года Франклин Делано Рузвельт — 22 809 638 голосами против 15 758 901 — был избран 32-м Президентом Соединенных Штатов Америки, в то время как его партия получила большинство голосов в сенате (59 демократов и 37 республиканцев) и палате представителей (312 демократов и 123 республиканца). Рузвельт достиг своей цели. «Это самая великая ночь в моей жизни», — признался он, когда его обняла мать. Только Элеонор оставалась в общей суматохе и энтузиазме в связи с победой заметно сдержанной, ее волновало смешанное чувство. Как позже призналась, она ясно увидела, что победа ее мужа означала конец ее личной жизни. Она внимательно наблюдала за женой Теодора Рузвельта и знала, что значит быть женой президента.
Но еще оставалось почти четыре месяца до вступления в должность 4 марта 1933 года, когда Рузвельт формировал свой кабинет, работал над правительственной программой, избежал пуль во время покушения, которые смертельно ранили мэра города Чикаго; в эти месяцы он отказывался каким-нибудь образом взять на себя ответственность за отчаянные усилия Гувера сохранить страну в состоянии полного экономического застоя. Ибо распространяющиеся как степной пожар случаи краха банков все больше убеждали губернаторов отдельных штатов в феврале и начале марта 1933 года объявить «банковские каникулы». 3 марта, в пятницу, наступила явная паника, владельцы счетов начали толпами в еще открытых банках снимать свои деньги, чтобы спасти сбережения, что привело к полному развалу банковского дела. В связи с этой ситуацией, которая повергла страну в парализующее отчаяние, Рузвельт боялся, что предложение Гувера взять всю ответственность преждевременно на себя — это заманивание в ловушку; Гувер выразил свое подозрение в том, что Рузвельт отвечает на дальнейшее ухудшение бездействием, чтобы начать свое вступление на пост более эффектно.