Такое положение было результатом сложных исторических хитросплетений. В Марокко правил султан, чья власть, как и система поборов с племенных вождей, держалась на терроре. В начале века племенные вожди не раз восставали против жестокого султана Абд эль-Азиза. Наиболее значительными были два восстания. Первым руководил Бу Хамара, вождь племени, проживавшего между Фесом и алжирской границей. Но самым крупньщ было восстание эль-Райсуни — вождя, промышлявшего угоном скота. Его племя обитало в горах Джибала на северо-западе Марокко. В условиях продолжавшейся борьбы за передел Африки эти события привлекли внимание крупных держав.
Британия стремилась сохранить свое влияние в Марокко, чтобы обеспечить безопасный проход через Гибралтарский пролив. Франция после Фашодского инцидента16 1898 года и унизительного разгрома, положившего конец французским притязаниям на Египет, занялась укреплением своих позиций к западу от Египта. Здесь ее в первую очередь привлекал Марокканский султанат, представлявшийся недостающим звеном в цепи ее колониальных владений от Экваториальной Африки до Туниса. К 1903 году Британия, ослабленная Бурской войной, уловила рост германских аппетитов и стала склоняться к союзу с Францией. Не в состоянии помешать французской экспансии в Марокко, англичане прежде всего позаботились о безопасности Гибралтара. В апреле 1904 года по соглашению с Францией Британия уступила ее притязаниям в Марокко, с условием, что области по другую сторону Гибралтарского пролива останутся в руках более слабой Испании44.
Разбираться с Испанией было предоставлено Франции. В октябре 1904 года Франция отдала северную часть Марокко Испании, а Танжеру был предоставлен международный статус. Используя в качестве предлога волнения местных племен, Франция постепенно овладевала все новыми территориями, пока в 1912 году не установила над Марокко свой протекторат. В ноябре 1912 года Франция подписала договор с Испанией о передаче под протекторат последней северных областей. По заключенным в дальнейшем договоренностям, султан номинально сохранял политический контроль над Марокко, но под опекой Франции. В испанской зоне власть передавалась представителю султана — халифу, назначаемому султаном из двух кандидатур, предлагаемых Мадридом.
Ситуация становилась непредсказуемой. Марокканцы так и не признали этих договоренностей, считая их крайне унизительными, й боролись за свою независимость вплоть до победы в 1956 году. Исторические испанские анклавы Сеута и Мелилья были связаны между собой лишь морскими коммуникациями. Остальная территория новообретенного Испанией протектората представляла собой дикую, бесплодную горную местность, не имевшую даже дорог. Поскольку новые границы были проведены без учета сложившегося расселения племен, то контролировать местности, подаренные Францией, было почти невозможно. Так испанцы оказались втянутыми в разрушительную, разорительную и бессмысленную войну45. При этом они были лишены преимущества в технике и снаряжении, которое отличало в те времена армии других колониальных держав. Любопытно, что Франко, как и другие испанские офицеры, верил в два мифа. Первый состоял в том, что марокканцы их любят, а второй — что французы строят козни против Испании в Марокко.
На момент прибытия Франко на африканскую землю инициатива в войне принадлежала берберским племенам, населявшим два труднодоступных района в горах Джибала, и рифским племенам. Закаленные в боях, бесстрашные защитники своей земли, досконально знающие местность, противостояли плохо подготовленным и не видевшим смысла в этой войне молодым испанским призывникам. Франко утверждал много лет спустя, что первую ночь на позиции провел без сна, с пистолетом в руке — из-за недоверия к своим солдатам46. Сразу по прибытии Франко принял участие в операциях по созданию между крупными населенными пунктами линий обороны из блокгаузов и фортов. Избранная испанцами тактика показала, что они не сделали никаких выводов из кубинской войны, в которой применяли сходные методы. Офицеры возмущались противоречивыми приказами мадридского правительства, требовавшими то наступать, то отступать. •
После неустроенного детства следующим этапом, сильно повлиявшим на становление его личности, было участие в колониальной войне в Африке. В армии, в строгих рамках, определенных субординацией и приказами, Франко наконец почувствовал себя уверенно. Он наслаждался дисциплиной и с радостью растворился в военной машине, построенной на неколебимой иерархии и патриотической риторике. Прибыв в Марокко в 1912 году, из следующих четырнадцати лет он провел там десять с половиной. В 1938 году он поведал журналисту Мануэлю Аснару (Aznar): «Годы, проведенные в Африке, живут во мне с неописуемой явственностью. Там родилась возможность спасти великую Испанию. Там были заложены идеалы, которые сегодня стали нашим спасением. Без Африки я едва могу понять сам себя и не могу по-настоящему объясниться со своими товарищами по оружию»47. В Африке он приобрел свое политическое кредо, выражавшееся в том, что армии принадлежит роль арбитра политических судеб Испании и, что еще важнее, убежденность в своем праве и предназначении командовать. Он всегда будет рассматривать политическую власть как аналог военного командования (el mando) со всеми присущими ему атрибутами — субординацией, подчинением и дисциплиной.
16
Столкновение между подразделениями английской и французской армий под городом Фа-шода в Судане. (Примеч. перев.)