Четвертого декабря 1937 года каудильо направил Альфонсу XIII выдержанное в грубых тонах письмо, показывающее, что состоявшаяся церемония убедила Франко в достаточной прочности его позиции. Король незадолго до этого передал националистам миллион песет и прислал Франко письмо, в котором выразил озабоченность перспективой реставрации монархии, поскольку, по его мнению, Франко не придает этому вопросу должного внимания. Франко ответил холодно, отметив, что именно действия двора способствовали развязыванию Гражданской войны. В письме он указал на достижения националистов и на задачи, которые надо решить после войны. Продолжая тему своего интервью, данного 18 июля 1937 года газете «А-бэ-сэ», Франко дал ясно понять, что в обозримом будущем Альфонсу XIII не суждено играть заметной роли в политической жизни государства: «Новая Испания, которую мы сейчас куем, имеет так мало общего с той либеральной конституционной Испанией, которой Вы правили, что Ваша подготовка и старомодная практика не могут не вызывать беспокойства и возмущения испанцев». Письмо заканчивается просьбой к королю о подготовке наследника, «чью цель мы предчувствуем, но она так далека, что мы ее пока не различаем»69. Это письмо — дополнительное свидетельство нежелания Франко выпускать из рук даже малой толики власти.
Тот факт, что Франко уже начал размышлять о своем политическом будущем, показывал, что стрелка весов на полях Гражданской войны начала склоняться в сторону окончательной победы националистов. О том же говорит и переезд республиканского правительства из Валенсии в Барселону. Поводом для эвакуации стало якобы желание более полно мобилизовать ресурсы Каталонии для ведения войны, но, перебираясь поближе к французской границе в преддверии наступления националистов на Валенсию, правительство как бы смирялось с поражением70.
Признаки успеха на фронтах придавали Франко уверенности в отношениях с союзниками, делая его все менее покладистым в переговорах с немцами и итальянцами. Он занял твердую позицию по «проекту Монтана» и был весьма раздражен попытками итальянцев поставить себе в заслугу победы в Сантандере. Франко даже сообщил представителю Чано, Филиппо Анфузо, что готов рассмотреть вопрос о выводе итальянских войск из Испании, хотя и признавал, что нуждается в их артиллерийской и воздушной мощи71. В его заявлении было нечто большее, чем обычная бравада. После взаимных потерь, вызванных наступлением республиканцев в Арагоне, примерно два месяца наблюдалось затишье, в течение которого националисты перегруппировали свои силы, создав шесть армейских корпусов. С середины сентября Франко подумывал о крупном наступлении в Арагоне. Оно позволило бы ему вернуть Белчите, после чего у его войск появилась бы возможность маневра: либо атаковать Валенсию и расколоть республиканскую зону надвое, либо идти на Каталонию, чтобы отрезать республиканцев от Франции. Большинство его генералов и советники стран Оси рекомендовали ему провести операцию в
Арагоне. Однако в конце ноября 1937 года он вновь обратил взгляд на Мадрид, и в начале декабря решил начать наступление там72.
Он решил ударить с Гвадалахарского направления, где итальянцы потерпели провал в марте 1937 года. Эта операция должна была завершить окружение Мадрида продвижением на Алкала-де-Энарес. Теперь у генералиссимуса под ружьем находилось до шестисот тысяч человек73. Он временно обосновался со своим штабом в городке Мединасели, а более чем стотысячная армия готовилась наступать под Гвадалахарой74. Узнав о готовящемся наступлении под Мадридом, Висенте Рохо по настоянию Индалесио Прьето провел 15 декабря наступательную операцию с целью отвлечения сил Франко от Мадрида. Объектом ее стал Теруэль, центр продуваемой ветрами провинции в Арагоне. Фронт националистов был там слаб, и город был, по существу, окружен республиканскими войсками75.
Всего за шесть дней Рохо мастерски разработал операцию, и ему в очередной раз удалось использовать эффект неожиданности. Националисты были застигнуты врасплох, а в связи с погодными условиями не смогли поднять в воздух самолеты. Это позволило республиканцам развить инициативу и за первую неделю захватить район площадью в тысячу квадратных километров и впервые отбить у противника провинциальный центр76. Когда Франко получил новость из Теруэ-ля, до начала наступления под Гвадалахарой оставалось всего несколько дней. Германские и итальянские офицеры разумно советовали Франко не обращать внимания на Теруэль и начать операцию по окружению Мадрида. Его собственный штаб, включая генералов Ягуэ, Варелу и Аранду, тоже считал, что не следует менять первоначальный план. Однако самолюбие Франко не позволяло ему допустить даже столь незначительное поражение. Кроме того, Франко не нужна была быстрая победа, в результате которой противник не был бы уничтожен физически. Взятие Мадрида ускорило бы конец войны и могло обойтись малой кровью, поскольку Рохо все бросил на Теруэль. Отвлекая дополнительные силы на Рохо, Франко обрекал себя на большие потери, но перед ним маячила и возможность уничтожить лучшую часть республиканских войск77.