Отец Кармен, Фелипе Поло, был вдовцом. Поначалу он выступал против романа дочери с молодым армейским офицером из скромной семьи и с еще более скромными видами на будущее и опасной профессией. Он заявил, что позволить своей дочери выйти замуж за Франко — все равно что выдать ее за тореадора. В этих словах снобизм соединился с пониманием опасности службы в Африке63. Еще более решительно против брака Кармен была настроена ее тетка Исабель, которая после смерти жены брата взяла на себя попечение над четырьмя его детьми. Как и брат, она надеялась на лучшую партию для своей племянницы64. Однако, несмотря на противостояние семьи, Франко продолжал настойчиво ухаживать за Кармен Поло. Записки для нее он будет засовывать под тесьму шляп общих знакомых или класть в карман ее пальто, увидев его на вешалке в кафе. Они станут тайно встречаться65. В конечном итоге решимость Кармен преодолеет сопротивление семьи. Впоследствии эта ее решимость будет работать на карьеру мужа.
Их отношения развивались в социально разделенном городе. Инфляция и лишения, явившиеся следствием Первой мировой войны, настраивали местных рабочих на боевой лад. Социалистическая партия развернула агитацию в связи с падением жизненного уровня народа и против «преступной войны в Марокко», что глубоко оскорбляло и возмущало Франко и других военных. Их негодование на безнаказанность нападок на армию было частью общего неприятия политической системы, которую они обвиняли в различных несчастьях, обрушившихся на вооруженные силы. Недовольство военных подогревалось и раздорами между теми, кто поехал добровольцем в Африку, и теми, кто остался на полуострове, между «африканцами» и местными (peniusulares). Сражавшиеся в Африке рисковали, но риск и оплачивался высоко быстрым продвижением по службе. Остаться в метрополии значило иметь больший комфорт, но и большую скуку. Продвижение по службе шло исключительно за выслугу лет. Когда инфляция ударила по жалованью военных, местные стали выказывать недовольство по отношению к тем, кто, подобно Франко, добился внеочередного повышения. В части сухопутных сил, например в артиллерии, удалось ввести систему повышений в строгом соответствии со старшинством, и все артиллеристы согласились отказываться от повышения за особые заслуги. Во многих гарнизонах были образованы так называемые «хунты обороны» (Juntas de Defensa) — нечто вроде профсоюзов — для сохранения системы повышения по старшинству и борьбы за увеличение жалованья.
Внутреннему, казалось бы, делу армии оказалось суждено стать причиной катастрофических сдвигов в испанской политике. Начало Первой мировой войны уже подогрело политические страсти: среди высшего генералитета разгорелись дискуссии относительно возможности вступления Испании в войну. Угроза экономического банкротства страны и плачевное состояние армии говорили за нейтралитет, что вызывало довольство многих офицеров. Неучастие Испании в войне привело к важным переменам. Привилегированное экономическое положение Испании, имевшей возможность поставлять свою сельскохозяйственную продукцию и Антанте, и державам германо-австрийского блока, вызвало промышленный бум, от которого выиграли владельцы угольных шахт Астурии, баскские стальные бароны и судостроители, каталонские текстильные магнаты. Изменился баланс сил внутри экономической верхушки. Аграрии по-прежнему оставались элитой общества, но промышленники больше не собирались оставаться на вторых ролях. Их недовольство достигло пика в июне 1916 года, когда министр финансов, либерал Сантьяго Альба, попытался ввести налог на пресловутые военные прибыли промышленников севера, в то время как аграриев законопроект не затрагивал. Хотя проект и был заблокирован, этот эпизод ярко высветил высокомерие социального слоя крупных землевладельцев и подстегнул промышленную буржуазию в ее попытках добиться модернизации политической системы.
В калейдоскопическом смешении быстрого экономического роста, социальных перемен, оживления регионалистских течений и движения за буржуазные реформы армии выпало сыграть активную и противоречивую роль. Недовольство баскских и каталонских промышленников привело к тому, что они бросили вызов испанскому истеблишменту и стали оказывать экономическую поддержку регионалистским движениям, что вызывало глубокое возмущение среди военных с их централистским менталитетом. В создавшейся ситуации своекорыстный реформистский пыл промышленников, старавшихся не упустить военных прибылей, совпал со стремлением к переменам отчаявшегося, обнищавшего в результате войны пролетариата. Промышленный бум привел к оттоку рабочей силы из деревень в города, где царили наихудшие порядки времен раннего капитализма. Особенно ярко это проявлялось в Астурии и Басконии. Одновременно увеличение экспорта вызвало дефицит в продуктах и товарах, резкое усиление инфляции и стремительное падение жизненного уровня. Социалистический Всеобщий союз трудящихся — ВСТ (Union General de Trabajadores) и анархо-синдикалист-ская Национальная конфедерация труда — НКТ (Confederation Nacional del Tra-bajo) объединили свои усилия, надеясь, что всеобщая стачка приведет к свободным выборам и реформам66. В то время как промышленники и рабочие добивались реформ, армейские офицеры среднего ранга протестовали против низких жалований, устаревших порядков продвижения по службе и коррупции среди политиков. Этот странный и кратковременный альянс сложился отчасти в результате непонимания гражданскими политической позиции армии.