Оказывая давление на Петэна, Франко одновременно высказал немцам предложение о вступлении Испании в войну, если будут удовлетворены ее колониальные претензии. На этот шаг, предпринятый всего через три дня после первого демарша, осуществленного при посредничестве Вигона и проигнорированного Гитлером, каудильо, видимо, толкнула не только катастрофа Франции, но и военный психоз, охвативший стараниями фалангистов Мадрид. Поскольку Англия продолжала военные действия и после капитуляции Франции, Франко предложил вступить в войну на стороне Оси, если получит в обмен «военные материалы, тяжелую артиллерию, самолеты для нападения на Гибралтар и, возможно, содействие германских подводных лодок в обороне Канарских островов, а также поставки продовольствия, боеприпасов, горючего и снаряжения, которое ничего не стоило взять с французских военных складов»112.
Уверенность Франко в победе Германии и в прочности собственной позиции как партнера стран Оси сказалась и на его поведении с Уэдделлом и Хором. От откровенной холодности он перешел к беспардонному хвастовству. Двадцать второго июня, соблаговолив принять наконец Уэдделла, каудильо самодовольно признался ему, с каким удовольствием предвкушает скорый передел французских и британских колоний. Он отклонил американское предложение об экономическом сотрудничестве при условии сохранения Испанией нейтралитета113. Позже в тот же день Франко твердо заявил британскому послу, что победа Союзников совершенно невозможна. «Почему бы вам не закончить войну сейчас же? — спросил он пораженного Хора. — Вы же никогда не выиграете. Единственно, чего вы добьетесь, продолжая войну, так это уничтожения европейской цивилизации». Явно убежденный в том, что немцы ответят согласием на его предложение, Франко также сказал Хору, что Испании ничего не надо от Британской Империи114. В Мадриде распространился слух, будто Хор предложил Франко Гибралтар в обмен на обязательство Испании не вступать в войну на стороне Оси115.
Руководство американского посольства в Мадриде считало равнодушие каудильо к предложениям об экономической помощи следствием его непоколебимой уверенности в победе Германии и в том, что страна-победительница облагодетельствует Испанию. Подозрения британцев и американцев усилились, поскольку накануне было отмечено резкое увеличение Испанией импорта нефти. В этом они усмотрели свидетельство подготовки к войне или намерение тайно помочь Италии116. Подозрения укреплялись тем, что поставки осуществлялись через симпатизировавшего странам Оси Торкилда Рибера (Thorkild Rieber), президента компании «Тексас ойл», который обеспечивал потребности Франко в нефти в период Гражданской войны. По просьбе Британии американский экспорт в Испанию был резко сокращен, что не позволило ей накапливать запасы топлива в интересах Оси. Эта продуманная политика лишала Франко уверенности, необходимой для вступления в войну, хотя не поставила его целиком в зависимость от расположения Третьего рейха117.
Продержав каудильо в неведении около недели, немцы холодно ответили на его второе предложение. Убежденный в скором крушении Британии, Гитлер не питал большого интереса к участию Франко в войне и не собирался удовлетворять его желания. Некоторые претензии каудильо противоречили планам фюрера по созданию собственной колониальной империи в Африке. Участие Испании требовало таких поставок зерна и топлива, какие Третий рейх не мог себе позволить. Официальный ответ на испанское предложение был направлен госсекретарем бароном Эрнстом фон Вайцзекером: германское правительство принимает во внимание испанские территориальные притязания в Северной Африке, горячо приветствует испанское предложение о вступлении в войну и обдумает просьбу о военных поставках «в надлежащее время»118. Гитлер не намерен был ставить под угрозу мирные переговоры с Петэном ради притязаний Франко. Разочарованный каудильо тотчас велел Серрано Суньеру сделать запрос о визите в Германию, дабы немедленно сгладить разногласия по вопросам территориальных притязаний и германских поставок119.