рая заставляла многих видевших его отмечать, как мало он соответствует их представлениям о диктаторе. На самом деле его неутолимая жажда лести, холодная жестокость и мешавшая ему говорить застенчивость были проявлением глубокого чувства собственной неадекватности5.
Завышенным самооценкам каудильо и неуемным восхвалениям его франкистской пропагандой противостоят взгляды левых, характеризующих Франко как злобного и неумного тирана, который получил власть лишь вследствие помощи со стороны Гитлера и Муссолини, а сорок лет удерживался на плаву благодаря сочетанию таких факторов, как жестокие репрессии, стратегические интересы великих держав и везение. Эта точка зрения ближе к правде, чем безудержные панегирики фалангистской прессы, но и она мало что объясняет. Франко, может, и не был Сидом, но не был он и настолько бездарен, как утверждают его противники.
Как Франко удалось стать самым молодым после Наполеона генералом в Европе? Как сумел он победить в Гражданской войне? Как удалось ему пережить Вторую мировую войну? И разве нельзя занести в его актив бурный экономический рост страны в шестидесятые годы? Все это важные вопросы европейской истории XX века, и на них не ответишь, не рассмотрев характера этого человека. Он был смелым и в высшей степени способным солдатом в период с 1912-го по 1926 год, целеустремленно восходил по служебной лестнице с 1927-го по 1936 год, проявил себя грамотным военачальником с 1936-го по 1939 год и жестоким преуспевающим диктатором, продержавшимся у власти в течение последующих тридцати шести лет. И при самом тщательном рассмотрении этой личности весьма непросто разобраться в таких загадках, как контраст между способностями и достоинствами, приведшими его к успеху, и поразительной интеллектуальной заурядностью, о которой свидетельствует принятие им на веру самых банальных идей.
Объяснение всего этого осложняется тем, что в зрелые годы Франко сам старался создавать вокруг своих действий непроницаемую завесу, вызывать впечатление непредсказуемости своих намерений. Хосе Мариа Буларт, личный священник Франко в течение сорока лет, как-то отпустил остроумное и противоречивое замечание: «Возможно, он и был по натуре холоден, как о нем поговаривали, но никак этого не проявлял. По правде говоря, он вообще никогда ничего не проявлял»6. Мастерство Франко состояло в умении избегать определенности. В частности, он любил дистанцироваться от людей и решений — и политически, и физически. Он всегда оставлял за собой право изложить свою позицию позже, а в кризисные дни, которые не раз случались за годы его пребывания у власти, он просто устранялся от дел, становился недоступным для контактов, уезжая куда-нибудь в отдаленную сьерру на охоту.
Больше всего препятствует изучению предмета то, что всю свою жизнь Франко периодически редактировал свое жизнеописание. В конце 40-х годов, когда его пропагандисты стремились убедить общественное мнение, будто это благодаря его бдительности Гитлеру не удалось втянуть Испанию во Вторую мировую войну, он нашел время и настроение написать роман — и сценарий фильма — «Раса» (Raza) явно автобиографического характера. В нем словами центрального персонажа, личности весьма героической, он исправляет все неудачи своего прошлого7.
«Раса» была крайним проявлением его неуемного желания создать себе задним числом безупречное прошлое. Как и его военный дневник 1922 года, роман дает бесценную возможность заглянуть в психологию Франко. В своих разрозненных писаниях и в тысячах страниц речей, во фрагментах неоконченных мемуаров и бесчисленных интервью он бесконечно шлифует свою роль и сказанные по разным случаям слова, выставляя себя в более выгодном свете и давая черновой материал для биохрафов-иконописцев. Упорное хождение множества апологетических мифов — свидетельство успеха предпринятых им попыток.
Стремление фальсифицировать реальность латанием прошлого выявляет внутреннюю неуверенность Франко. Он боролся с ней не только на бумаге, но и в реальной жизни, создавая себе все новые общественные маски. Уверенность, за которую была заплачена эта монета, позволяла ему почти всегда вести себя сдержанно и спокойно. Все, кто встречался с Франко, отмечали его манеру держаться с- людьми предельно обходительно, но отстраненно. Под своей маской Франко оставался в высшей степени замкнутым человеком. Он был пропитан непостижимым прагматизмом (retranca) галисийского4 крестьянина. Явилось ли это следствием его галисийского происхождения или результатом приобретенного в Марокко опыта — сказать невозможно. Слово «retranca» можно определить как «уклончивость», тяготение к неопределенности. Говорят, что если встретишь gallego (галисийца) на лестнице, то невозможно понять, спускается он или поднимается. Франко воплотил это свойство едва ли не полнее, чем любой другой галисиец. Когда люди из его близкого окружения пытались дознаться у него насчет важных перестановок в верхах, то получали искусный отпор. «Люди поговаривают, что после перестановок среди гражданских такой-то и такой-то подадут в провинцию X», — пытает счастье его друг. «Правда? — делает удивленный вид Франко. — А я и не слышал». «Говорят, что X и У будут министрами», — закидывает удочку сестра. «Да я ни с одним из них и не знаком», — отвечает брат8.
4
Население Испании, наряду с собственно испанцами, включает в себя каталонцев, близких по языку и культуре к французам, галисийцев, имеющих языковую и культурную общность с португальцами, и ни на кого не похожих в языковом отношении басков. (Примеч. перев.)