Не только ЕЭС проявляло озабоченность. 12 февраля 1962 года католическая газета «Экклесиа» твердо заявила, что «роскошь и расточительность имущих классов являются вызовом тем, у кого нет самого необходимого для достойного человеческого существования, и создают предпосылки для тяжелой болезни общества». В апреле и мае священники поддержали забастовки, которые быстро докатились от астурийских шахт и сталелитейных заводов в Басконии до Каталонии и Мадрида. Напуганный потоком посланий с выражением солидарности забастовщикам от трудящихся других европейских стран и растерявшийся от того, что многие священники поддержали волнения, Франко обвинил их в подрыве «апостолической веры», а также в том, что они «открывают дорогу коммунизму». Затем, забеспокоившись, как бы эти вспышки недовольства не сыграли на руку монархистам, разнервничавшийся каудильо дал указание замалчивать информацию о бракосочетании Хуана Карлоса с принцессой Софией, прошедшем в Греции 14 мая 1962 года, и настоял на том, чтобы свадебные фотографии не публиковались в прессе. Его усилия оказались напрасными. Как отмечал в то время британский посол, «свадьба принесла испанской королевской семье наибольшую популярность с момента прихода Франко к власти». Свыше пяти тысяч испанцев отправились в Грецию, чтобы выразить поддержку дону Хуану и Бурбонской династии.
Тем не менее попытки Франко посеять семена раздора между доном Хуаном и Хуаном Карлосом начали приносить свои плоды. Против ясно выраженной воли дона Хуана новобрачные решили переехать в Мадрид. Каудильо, требовавший, чтобы его супруге воздавали королевские почести, энергично рекомендовал высокородной чете вести самый обычный образ жизни и стать доступнее для простых людей. И хотя дон Хуан уверял британского посла, что Франко никогда не говорил, будто «Хуан Карлос взойдет на трон вместо своего отца», а кроме того, принц — «слишком хороший сын, чтобы желать этого», он не мог не чувствовать озабоченности насчет собственного будущего.
И озабочен был не один дон Хуан. В начале июня 1962 года большое число испанских делегатов, участвовавших в IV Конгрессе Европейского движения в Мюнхене, включая католиков, монархистов, демократов в изгнании и различных религиозных деятелей, подписали умеренную декларацию с требованием ненасильственной эволюции в Испании. Каудильо немедленно потребовал арестовать их или выслать из страны, а Ариасу Сальгадо, министру информации, приказал развернуть в прессе дискредитирующую делегатов кампанию. Завершилось все это очередной ожесточенной атакой на дона Хуана. Бестактное заявление каудильо, изобличавшее «негодяев, которые в заговоре с красными подают жалкие жалобы в зарубежные ассамблеи», не слишком помогло в деликатных переговорах с Европейским сообществом и не умиротворило оппозицию.
Обвинив во всем Ариаса Сальгадо, Франко согласился на перетряску кабинета. 10 июля в него вошло несколько новых «прогрессивных» технократов. Ариаса Сальгадо на посту министра информации заменил умный и целеустремленный — Мануэль Фрага Ирибарне, задачей которого было сохранять цензуру в быстро развивающемся обществе. Молодой и динамичный Грегорио Лопес Браво, еще один убежденный член Opus Dei, пополнил команду в качестве министра промышленности. Солис сохранил за собой пост министра «Национального движения», что позволяло умиротворить фалангистов, а генерал Муньос Грандес был назначен вице-премьером Совета министров (хотя основная часть ответственности за деятельность кабинета вновь легла на плечи набиравшего все большую силу Карреро Бланко). Чтобы Франко не растерялся от обилия новых лиц, Алонсо Вегу оставили министром внутренних дел.
Чем больше отдалялся от дел каудильо, тем сильнее нервничали его приспешники, чувство личной ответственности у которых было не слишком развито. Как и сам диктатор, они боялись мести побежденных, ругались и дрались друг с другом за внимание вождя, стремясь любой ценой сохранить свое положение после его смерти. Эти группировки уже больше не подразделялись на четкие франкистские категории (фалангисты, монархисты и католики). Они распадались и формировались в новые группы с завышенными, зачастую взаимоисключающими претензиями на будущее. Технократы-«продолжатели» выступали за постепенный переход к франкистской монархии с Хуаном Карлосом в рамках процветающей экономики и эффективной администрации. «Модернизаторы» вроде Фраги были убеждены, что только радикальные политические реформы могут сдержать растущее социальное недовольство. Консерваторы (известные также как «бункер») выступали за немедленный возврат к франкизму жесткого толка.