Несмотря на все претензии на бессмертие, обеспокоенные министры Франко, в том числе и его старый друг Камило Алонсо Вега, настойчиво пытались убедить каудильо назначить преемника. В конце концов Карреро Бланко взял дело в свои руки, заявив на одном из заседаний кабинета, что студенческие волнения и оппозиция интеллигенции — следствие неопределенности в вопросе о наследовании. Кабинет полностью согласился с ним, заставив Франко неохотно выдавить из себя: «Я обещал сделать это, и я сделаю это». Однако серьезная болезнь Муньоса Грандеса, исключившая его из числа возможных преемников Франко, стала для каудильо поводом отложить решение назревшего вопроса.
В июле 1965 года Карреро Бланко убедил Франко произвести перестановки в правительстве. Вроде бы это делалось для поддержания равновесия в кабинете министров, однако в результате основная политическая власть оказалась в руках Карреро Бланко и Лопеса Родо. И хотя Франко продолжал председательствовать на заседаниях правительства, отсутствие у него интереса к этой работе было очевидным. Все более раздражаясь многословными выступлениями своих министров, он как-то ехидно заметил, что перед Алонсо Вегой следует поставить песочные часы. Когда Лопес Родо пожаловался, что пресса «Движения», направляемая Солисом, обругала экономическую политику правительства, Франко выразил возмущение, но ничего не предпринял. Иногда ему самому хотелось обругать эту политику.
13 августа 1965 года упирающегося Франко уговорили отказаться от очередной поездки на охоту и рыбалку, чтобы присутствовать на заседании правительства, где должен был рассматриваться новый Закон о прессе, представленный Фрагой для либерализации цензуры. Хотя Франко всегда являлся ярым противником свободы прессы, в этот раз он вновь оказался на стороне реформистов, противостоящих представителям «твердой линии». Было ли это плодом минутного настроя типа «все, что угодно, ради спокойной жизни», снисходительного отношения к влиянию прессы, которую Франко давно уже не читал, или же он просто осознал, что на деле ничего не изменится, но в конечном счете утомленный каудильо дал согласие на то, чтобы новый закон рассматривался в кортесах в феврале 1966 года. Закон о прессе Фраги отменял предварительную цензуру и руководящие директивы прессе, и сразу же поток исков к издателям и писателям по поводу неприемлемых публикаций вызвал большие перегрузки в гражданских судах. Эта слабая попытка модернизации мало способствовала уменьшению трений в правительстве. Когда Карреро Бланко стал обвинять Фрагу в насаждении публичной аморальности, раздраженный Франко устало воскликнул: «Я уже по горло сыт этой прессой, которая начинает день с вопроса: а чего бы ей сегодня покритиковать?» Он все меньше был склонен заниматься делами. Даже Муньос Грандес жаловался, что «генералиссимус теперь частенько забывает позвонить мне. Сам он в плохой форме и заставляет слишком много работать других».
13 июня 1966 года Франко передал Карреро Бланко окончательный проект «Органического Закона государства», а сам отправился в утомительную поездку по Каталонии. По возвращении из нее он, казалось, больше интересовался предстоящим летним отдыхом, а не обсуждением новой «конституции». И потому правительство прямо внесло ее в кортесы без каких-либо дискуссий. 22 декабря 1966 года каудильо, в темных очках, слабым, едва слышным голосом представил кортесам проект «конституции». Пожаловавшись, что он не мог позволить себе «ни замены, ни отдыха, и даже, наоборот, вынужден сжигать себя, пока не завершит начатое дело», генералиссимус с трудом перечислил главные вехи своего славного правления, достигшего кульминации «в недостижимом темпе совершенствования и прогресса». Вместо политических партий он предложил «легитимное противопоставление мнений» (хотя мнения, которые Франко готов был рассматривать, могли расходиться лишь в очень узком диапазоне). Государство объявлялось монархическим (правда, без упоминания каких-либо имен). Предусматривалось назначение премьер-министра в случае, если этого потребует состояние здоровья Франко.
Кортесы приняли предложенный проект и представили его на одобрение испанскому народу. Фрага организовал широкую кампанию в средствах массовой информации, представив голос «за» как вознаграждение каудильо за его честное и многолетнее служение испанскому народу, а голос «нет» как пособничество Москве. Подобно отцу, взывающему к неблагодарным детям в поисках понимания и признания, Франко сам обратился к испанскому народу со строгой и укоризненной речью. Он напомнил ему: «Моими поступками никогда не руководило стремление к власти. С ранней юности на мои плечи была возложена ответственность, превышавшая мои силы, годы и положение. Я бы тоже хотел наслаждаться жизнью, подобно множеству простых испанцев, но служение Родине отнимало у меня каждый час и заняло всю жизнь. Вот уже тридцать лет я правлю кораблем государства, оберегая страну от штормов и бурь современного мира. Но, несмотря ни на что, я остаюсь здесь, на моем посту, сохраняя идеалы моей юности и отдавая вам все свои силы без остатка. И разве я попрошу слишком много, если, в свою очередь, обращусь к вам за поддержкой законов, которые только для вашего блага и для блага всей страны выносятся на референдум?»