День за днем в головы юных и впечатлительных кадетов вколачивалась концепция девятнадцатого века о праве армии вмешиваться в испанскую политику и быть готовой в любой момент свергнуть гражданское правительство, руководствуясь собственными понятиями о национальных интересах. Рассказы о славных сражениях прошлого изобиловали примерами мужества и стойкости, ценившихся больше, чем познания в тактике и стратегии. Во время обучения не поощрялись коллективные действия: личная слава ценилась превыше всего. С гордостью утверждая, что личной доблести «нас обучали больше, чем любому другому предмету», Франко с удовольствием вспоминал о «славных шрамах», оставшихся на голове у одного из преподавателей после схватки на ножах в Марокко. Геройство, лихая бравада и презрение к смерти считались отличительными чертами хорошего солдата. Как и в немецких академиях, с первых дней обучения юным кадетам вбивалось в голову, как важно научиться умирать. Это было весьма по душе Франко, внутренне всемогущему и уничтожающему самого себя, жаждавшему добиться либо ощущения полной неуязвимости, либо ранней смерти.
А вот уровень преподавания военных дисциплин в Толедо был весьма низким. Хотя фиаско на Кубе предопределили прежде всего достижения Соединенных Штатов в воен-но-морской тактике и стратегии, офицеры академии упрямо верили в традиционную военную доктрину. Они считали главным оружием давно устаревшую фронтальную атаку развернутыми взводами в пешем строю, а не умение использовать особенности местности. И если отдельные аспекты испанской военной подготовки — владение саблей, верховая езда и стрельба из винтовки — имели что-то общее с программой Сандхерста[5], в остальном существовала огромная разница. Относительная молодость и почти монастырское отлучение кадетов от гражданского общества (за исключением их диких вылазок в город) резко контрастировали с британским военным образованием. Испанские кадеты получали теоретические познания в топографии, тактике и элементарной полевой инженерии главным образом в классах, а не на местности. Генерал Мола, ключевая фигура во время гражданской войны, позднее будет горько жаловаться, что в результате этой подготовки кадеты были воспитаны в непреклонном германском духе и убеждении в том, что они могли бы разгромить целые армии, а на практике не умели командовать взводом. От офицеров требовались энциклопедические, но не критические знания основных испанских военных деяний и бездумное исполнение любых решений, принятых генералами. И Франко построит всю свою военную и политическую карьеру на непоколебимой вере в военный устав и глубоком убеждении, что только абсолютное подчинение и верность старшим по званию должно быть главным в жизни, в том числе и для гражданских лиц.
Пока Франко учился в Толедо, консервативные силы армии попытались компенсировать потерю Кубы и восстановить имперское величие посредством расширения и укрепления испанских позиций на севере Африки. Положение в Марокко никогда не было простым. Вплоть до начала XX века там правил властный султан. Два крупных восстания местного населения против него открыли англичанам и французам дорогу для расширения своего влияния в этой зоне. В качестве побочного эффекта от англо-французского соперничества Испании в виде протектората достался регион северного Марокко, который было практически невозможно контролировать. Султан сохранял номинальную власть над обширной французской зоной, а один из его приближенных попытался стать правителем в испанской зоне. Это не устроило ни арабское население, ни оккупантов из Мадрида. Хотя свирепые местные племена, кабилы, и ненавидели своих испанских хозяев, армейские офицеры считали, что все их проблемы в Марокко вызваны колониальными амбициями Франции и Великобритании, а также слабостью испанских политиков. Эту точку зрения энергично поддерживали в толедской военной академии. Ее офицеры страстно желали, чтобы правительство сделало что-нибудь «смелое» в Африке.