В день мятежа Санхурхо, 10 августа 1932 года, Франко, вернувшийся в Ла-Корунью, должен был уйти в отпуск. Однако командующий военным округом генерал Вера попросил Франко отложить отпуск и заменить его, Веру, во время официального визита адмирала испанского флота, флагманский корабль которого бросил якорь в порту Ла-Коруньи. И в тот момент, когда сторонники Санхурхо выступили против правительства, Франко принимал официальные почести и слушал орудийный салют из пятнадцати залпов на борту флагмана военно-морского флота. Когда на следующий день после попытки переворота взбешенный Асанья связался с генералом Верой, чтобы выяснить местонахождение Франко, он почувствовал огромное облегчение, узнав, что тот «мирно исполнял обязанности на своем посту». Если бы Франко ушел в отпуск в намеченное время, Асанья, вероятно, пребывал бы в значительно менее радужном настроении.
Как и предсказывал Франко, попытка мятежа Санхурхо оказалась беспорядочной, неорганизованной авантюрой, но послужила хорошим уроком. В дальнейшем правые больше не будут спешить с переворотом без соответствующей подготовки и поддержки полиции и Гражданской гвардии. Многие старшие офицеры считали, что отказ Франко участвовать в мятеже стал решающим фактором его провала. Убедившись в своей правоте, генерал сообщил Мильяну Астраю, что выступит против Республики только в случае, если правительство попытается распустить армию или Гражданскую гвардию, а также «если ясно увидит, что пробил час коммунизма». А Пакону Франко заявил, что «никогда не верил в успех мятежа, поскольку в нем не участвовала значительная часть марокканской армии». В результате, благодаря своей хитроумной, двусмысленной и неопределенной позиции во время путча, он остался в хороших отношениях с обеими сторонами политического спектра. Генерал сохранил доверие правых, убедив их, что, считая преждевременным военное выступление, он с уважением относится к взглядам его участников. Но Франко не дискредитировал себя и перед правительством, оставшись на своем посту. Правда, разгневанный Санхурхо опровергал доводы «маленького Франко», назвав его «лукавым хитрецом, который всегда думает только о своей выгоде».
На следующий день после провала переворота был создан комитет заговорщиков для лучшей подготовки будущего антиправительственного выступления. Нравственная законность военного восстания активно пропагандировалась газетой «Аксьон эспаньола», которую Франко выписывал с выхода ее первого номера в декабре 1931 года. Заговорщики собирали средства для приобретения оружия, провоцировали политическую нестабильность и создавали «подрывные ячейки» в войсках под тайным руководством подполковника Валентина Галарсы, который был замешан в неудавшемся перевороте. Асанья сохранял сильные подозрения насчет «чрезвычайно умного» и опасного Галарсы, которого он считал «скользким и… явно находившимся по ту сторону», но следствие не нашло против него компрометирующих фактов. И Асанье ничего не оставалось делать, кроме как уволить его со службы. Галарса же использовал вынужденное безделье для того, чтобы обеспечить будущему восстанию поддержку самых влиятельных генералов, включая своего друга Франко, во многом столь похожего на него.
Впрочем, пока военный губернатор Ла-Коруньи вел себя лояльно по отношению к власти. Он отказался примкнуть к подпольной монархистской организации Испанский военный союз, которая поддерживала тесные связи с Галарсой, и холодно отверг просьбу Санхурхо представлять его на суде, заявив: «Я полагаю справедливым, что, подняв и провалив мятеж, вы заслужили свое право на смерть». Совершенно очевидно, что раздражал Франко не столько сам путч, сколько его неудача. И к тому же он не мог простить Санхурхо неприятные для Франко высказывания. Асанья был менее мстительным. Его нежелание последовать совету президента Мексики: «Расстрелять Санхурхо, дабы избежать большого кровопролития и сохранить Республику» — окажется роковым. После небольшого пребывания в тюрьме Санхурхо бежал в Португалию, потом он станет одной из ключевых фигур в мятеже 1936 года.
Надежды Асаньи на то, что «лояльность» Франко во время попытки переворота свидетельствует об изменении в их отношениях в лучшую сторону, скоро будут вдребезги разбиты. В начале 1933 года Франко вдруг обнаружит, что в результате пересмотра Асаньей очередности присвоения званий в армии он с первого номера в списке бригадных генералов стал двадцать четвертым из тридцати шести. Реакция Франко была бурной. Пройдет много лет, а он все еще будет возмущаться тем, что Республика «украла» у него законное воинское звание. Опасаясь мстительного генерала, Асанья решил, что было бы разумной предосторожностью сплавить его на Балеарские острова в качестве командующего военным округом, убив тем самым двух зайцев: с одной стороны, ублажить Франко высокой должностью, с другой, как он надеялся, «лишить его всяческих соблазнов». Хотя Франко поспешил заявить своим правым друзьям, что не примет этот в высшей степени престижный пост, устоять он не смог. Все же генерал попытался убедить себя, что поддержал собственное реноме, нанеся чрезвычайно холодный и оскорбительно поздний обязательный прощальный визит Асанье 1 марта.