Ниель решил согласиться с этими предложениями, так сказать, за неимением лучшего. Как водится, отсутствовали фонды даже для проведения первичных мероприятий, без которых о становлении мобильной гвардии и думать было нечего. А деньги можно было получить, лишь сократив соответствующие расходы на регулярную армию. Немногие военные тоже, как и Ниель, надеялись на учреждение мобильной гвардии, а генерал Лебёф, сменивший Ниеля на посту военного министра после его внезапной кончины в 1869 году, не скрывал неприятия мер по созданию мобильной гвардии. Политические соображения также задержали внедрение плана Ниеля. Императорские офицеры сомневались относительно целесообразности вооружать тех, кого ораторы-республиканцы и писатели постоянно подстрекали против правительства. Первый «день приема» ознаменовался разгоном демонстраций. Офицеры мобильной гвардии были назначены префектами, так что их проимперские настроения гарантировались, хотя нередко за счет их способностей как военных, а сержантский состав отбирался в армии. И единственные полки, которые были полностью укомплектованы, то есть полки из департамента Сена, показали столь революционный и непокорный характер, что правительство отказалось начать организацию мобильной гвардии. «Организовать мобильную гвардию, – утверждали многие высокопоставленные офицеры, – означает подготовить армию к антиправительственным выступлениям».
И с началом войны в июле 1870 года 500 000 бойцов мобильной гвардии, на которую так рассчитывал Ниель, как помощь регулярной армии, оставались неорганизованными, необмундированными, невооруженными и неподготовленными.
Улучшений добивались в других направлениях. Введение заряжавшейся с казенной части винтовки (игольчатого нарезного ружья Шаспо) натолкнулось на бюрократические препоны. Пехота слишком быстро расходовала боеприпасы – было необходимо продолжить испытания этого оружия. Одна модель могла быть запросто заменена другой, более усовершенствованной. И потом, в любой войне победа достигается, как говорили, не за счет более совершенных видов оружия, а при наличии боевого духа личного состава. Все эти аргументы Рандона и его подчиненных были доведены до сведения военного министерства. Но доказательства в виде битвы при Садове были слишком неоспоримы. Было известно, что А. Шаспо 10 лет работал над созданием заряжающейся с казенной части винтовки без официальной санкции, и его изобретение рассматривалось с 1863 года. В 1866 году сам Наполеон отверг возражения Рандона и приказал, чтобы винтовка была пущена в производство. Это было великолепное оружие. Основным недостатком прусской винтовки была недостаточно герметичная казенная часть. Шаспо решил эту проблему, введя резиновое кольцо, уменьшил вес винтовки и повысил безопасность ведения огня из нее. Создав винтовку меньшего калибра (11,43 миллиметра против 15,43 миллиметра у игольчатого ружья Дрейзе), изобретатель существенно увеличил скорострельность и дальность стрельбы. Игольчатое прусское ружье Дрейзе имело дальность стрельбы лишь до 600 метров, винтовка Шаспо – до 1500 метров. Ниель ускорил ее производство, и миллион стволов успели изготовить уже к внезапному началу войны в 1870 году. Этого вполне хватило для перевооружения всей французской армии. И боевой дух, и боевой опыт, и традиции – все во французской армии было на более высоком уровне, чем в прусской. А теперь к перечисленным достоинствам прибавилось и более совершенное оружие. И французы могли с полным основанием оптимистично смотреть в будущее.
Другой вопрос – артиллерия. Прусские орудия, заряжавшиеся с казенной части, как известно, были достаточно эффективны, но вследствие сложностей тактического применения они сыграли лишь незначительную роль в достижении победы над Австрией. Скорее австрийская артиллерия, отличавшаяся меткостью огня, нанесла большой урон 1-й армии Фридриха Карла в начале сражения при Садове[13]. Французская армия благодаря опыту и предпочтениям Наполеона III по части артиллерии была вооружена в 1858 году дульнозарядными нарезными бронзовыми орудиями Лагитта, хорошо зарекомендовавшими себя в Италии, и перевооружение французской артиллерии было весьма дорогостоящей затеей. Правительство потратило 113 миллионов франков на винтовки Шаспо. 13 миллионов, которые оно запросило для артиллерии, получены не были по причине отказа, а одобренных 2 миллионов просто не хватало на радикальные реформы. Да и сама армия не видела в этом необходимости. Когда в 1867 году французские офицеры явились с визитом в бельгийскую армию, они почтили присутствием испытания новых видов орудий Круппа, заряжавшихся с казенной части, и направили в военное министерство пугающие отчеты о превосходстве бельгийцев по меткости упомянутых орудий, однако Франция так и не приняла никаких необходимых мер. На следующий год сам Фридрих Крупп почтительно доложил о превосходстве своего оружия французскому правительству, но Лебёф усомнился в надежности артиллерийских орудий, изготовленных из стали. Брошюру Круппа и его отчеты положили под сукно с резолюцией Rien a faire («Тут ничего не поделаешь, с этим нужно мириться»). Даже император Наполеон III, с его особым вниманием к военным вопросам и неослабевающим интересом к артиллерии, не видел необходимости в быстром перевооружении артиллерии. Он получил винтовки Шаспо. Он имел и митральезы (картечницы), предшественницы пулеметов. С ними он экспериментировал с 1860 года, производство митральез началось в условиях повышенной секретности в 1866 году. Внешне они напоминали фасции римских ликторов: собранные в связку 25 стволов, по очереди выпускавших заряд. Устройство приводилось в действие поворотами рукоятки. Дальность – около 1500 метров и скорострельность – 150 выстрелов в минуту. Как и винтовка Шаспо, это было превосходное и соответствовавшее времени оружие, но оно было окружено такой секретностью, которая зачастую делала невозможным овладение им[14]. Митральезы использовались при дальнобойной стрельбе, располагались побатарейно. Меткостью они не отличались, зато пожирали боеприпасы. Немцы оценивали их довольно высоко (поскольку несли от их огня большие потери), но их качество не соответствовало ожиданиям Наполеона III.
13
Эта армия, 84 000 человек, с 8 до 11 часов утра противостояла всей австрийской армии (215 000), имевшей все шансы ее разбить до подхода Эльбской армии, и с 13–14 часов 2-й армии. –
14
В одной из дивизий в канун боя при Фрёшвиллере сумели отыскать лишь одного сержанта, умевшего обслуживать митральезу. Guerre II 27. –