Когда эти постановления были публично оглашены на собрании представителей сословий, ректор Парижского университета сразу же поднялся со своего места, взял буллу и собственными руками разорвал ее в клочья на глазах у короля и в присутствии вельмож и представителей сословий. Более того, папский посланец, который привез эту буллу, вместе с другим посланником папы, были облечены в длинные одеяния, достигавшие их лодыжек, на которых вверх ногами были намалеваны папские инсигнии; на их головы были водружены митры, на которых была большими буквами изображена следующая надпись: «Эти люди — предатели короля и церкви». Затем их вывели из тюрьмы, где они содержались, на открытое пространство перед дворцом в Париже, поставили на быстро сооруженное деревянное возвышение и затем бичевали в знак папского позора и бесчестия; а потом их выставили на посмешище, и осмеяние их стало всеобщим развлечением для обитателей Парижа. Наконец, на третий день после этих событий их снова поместили на телегу и провезли по улицам города, а там они подвергались оскорблениям, освистанию, воплям всех жителей, так что они едва спаслись от унижения, которому их подвергал народ»6.
Глава XXV
О том, что король Франкогаллии не владеет безграничной властью в своем королевстве и о том, что она ограничена строго определенным правом и особыми законами
Таким образом, мы убеждены (и это было убедительно доказано) в том, что безграничная и необузданная власть не была дозволена королям Франкогаллии их подданными; а потому нельзя утверждать применительно к ним, что государи свободны от всех законов. Скорее, напротив, они как бы обуздываются определенными законами и соглашениями. Выше мы уже показали, что наиболее значительным из них и наиболее древним являлся тот закон, по которому они обязаны соблюдать власть общественного совета как нечто священное и нерушимое и обязаны оказывать честь своим присутствием этому собранию так часто, как только это могут потребовать интересы государства. Конечно же, существует множество великих законов, созданных ради того, чтобы ограничивать власть королей. Но мы, прежде всего, рассмотрим только те из наших собственных законов, относительно которых никто не отважится отрицать то, что они действительно достойны изложения (если, разумеется, человек не является безумцем или же не сомневается, что он — враг своей страны, своих родителей и собственных детей).
Первый из этих особых законов может быть сформулирован следующим образом: королю не дозволяется единолично без власти общественного совета решать что-либо из тех вопросов, которые имеют отношение к государству в целом. Здесь мы выдвигаем на передний план неопровержимое доказательство из опыта прошедших времен: да и, в самом деле, существует очень ясный и точный след былого обычая, который сохранен и до нашего времени: парламент Парижа (а он в значительной мере имел притязания на власть древнего парламента), не позволяет зарегистрировать ни королевские законы, ни королевские эдикты, если они не были рассмотрены парламентом и не получили его одобрение, а также и подтверждены решением парламентских судей. Так что, вероятно, не будет преувеличением утверждать, что власть парламента оказывается подобной власти античных народных трибунов, которые, как описывает Валерий Максим1, приходили ожидать в помещении перед сенатом, когда им вынесут его постановления. Они изучали данные постановления по поручению сената, чтобы рассмотреть, окажутся ли эти постановления на пользу простому народу и подписывали их буквой Т как знаком и указанием своего согласия с ними. Однако если они не соглашались с этими постановлениями, то накладывали вето и препятствовали данному решению.