Выяснив это и изложив наше мнение открыто и ясно, приступим к рассмотрению вопроса. Ведь в связи с ним существуют примеры, как будто доказывающие, что в королевстве Франкогаллии некогда имелся обычай, согласно которому им управляли королевы, в особенности вдовы или матери королей, находящихся еще в детском возрасте, либо же пребывающих за пределами своей страны. Среди этих примеров едва ли можно отыскать пример доблести у женщины, более достойный упоминания, чем та, которую проявила королева Бланка2, мать святого Людовика. Она приняла на себя верховную власть в управлении государством, а также и над духовенством и епископами, когда король, ее сын, отправился на войну в Африку. Как это было достигнуто, можно узнать из нескольких различных источников, которые недавно были опубликованы. [В них] говорится: «мы желаем и даруем нашей дорогой госпоже и матери королеве следующее — пусть во время нашего отсутствия она имеет полную власть в ведении дел королевства так, как она считает необходимым, [получит право] освобождать от должности тех, кого следует, по ее мнению, снять. Она также может назначать на нашу службу бальи, шателенов, лесничих и других и она может назначать и снимать должностных лиц нашего королевства. Она также вправе возводить на вакантные должности духовных бенефициев. Она может принимать клятвы от епископов и аббатов и осуществлять королевское правосудие, действуя ради нашей пользы. Она может даровать хартии и разрешения на созыв духовных ассамблей»3.
Но с другой стороны в спорах используются и разумные возражения против подобной практики, поскольку если женщина не наделена правом стать королевой, то она не имеет права и на власть и правление. Женщина не может быть королевой по своему праву, и наследственные права на корону не могут быть переданы ей или ее потомкам. Если же они и именуются королевами, то лишь по воле случая, так как они вышли замуж за королей, мы уже показывали это на старых источниках на протяжении двух тысячелетий. К тому, о чем мы уже говорили выше, можно еще прибавить, что поскольку вся власть в избрании и низложении королей принадлежит общественному собранию, то ему же принадлежит и право назначать регента или правителя королевства. Даже после избрания королей верховная власть в управлении остается за советом, и даже века не прошло с тех пор, как этим советом были определены тридцать шесть стражей для деятельности, схожей с той, которую осуществляли эфоры. И все это произошло, когда правил умный и хитрый Людовик XI. И уж если мы рассматриваем вопрос о власти во времена наших предков, то можем привести прекрасное свидетельство в хронике Эймона, где он пишет о Брунгильде, матери короля Хильдеберта: «в это время, поскольку выяснилось, что Брунгильда пожелала сохранить в своих руках верховную власть в королевстве, знать франков, которая так долго презирала управление и господство женщин и т. д.»4.
Франсуа Коннон, советник парламента, сообщает нам следующее: «Панормитан5 сделал большую ошибку, когда заявил, что королевы имеют какие-либо права у франков согласно обычаю. Ведь нет народа, менее расположенного к правлению женщин, поскольку Салический закон, то есть закон франков, отстраняет их от наследования королевства. Таким образом, мы видим, что после смерти мужа королевы почти полностью утрачивают свой статус, так что не сохраняют и тени королевского достоинства»6.
Конечно же, бывало и так, что и женщины добивались власти в управлении государством во времена наших предков, но это всегда вызывало крайние бедствия и приводило к большим несчастьям в государстве. Было некогда время, когда королева Клотильда, мать королей Хильдеберта и Хлотаря, имела власть. Она любила со страстью, граничившей с безумием, сыновей другого своего сына по имени Хлодомир7, уже умершего, и вызвало множество раздоров, пытаясь отвести здравствующих сыновей и обеспечить внукам королевское достоинство. Поэтому-то она в соответствии с обычаем, который мы уже описали выше, стала заботиться об их длинных волосах. Когда оба брата-короля узнали о ее намерениях, они тотчас послали некоего Аркадия к ней, который показал ей обнаженный меч и ножницы и предоставил ей выбор — что она предпочтет для прикосновения к головам ее внуков8. «Но королева, — рассказывает Григорий Турский, — испуганная известием и полная горестного отчаяния, особенно при виде обнаженного меча и ножниц, преодолевая скорбь и не сознавая от горя, что она говорит, только сказала: «если они не будут коронованы, то для меня лучше видеть их мертвыми, чем остриженными»9. И каждый из ее внуков был убит перед ее глазами10. В другом месте тот же автор добавляет, что эту-то королеву любил простой народ, так как она сделала большие пожертвования монашеским орденам11.