Таковы слова Монстреле и его сообщение подтверждается почти теми же словами в тридцать пятой главе исторического сочинения бельгийца Оливье де Ла Марша. Он также записал, что стражей государства было назначено тридцать шесть человек. А ко всему этому он еще и добавил, что поскольку король не сдержал слова и нарушил данную клятву, которую принес публично, то во Франкогаллии вспыхнула крайне прискорбная война, которая продолжалась тринадцать лет. Таким образом, клятвопреступление короля было искуплено как его собственным позором, так и уничтожением народа15.
Как бы то ни было, очевидно, что меньше века назад свобода Франкогаллии и власть торжественного совета процветали и совет мог обратить свое могущество против короля, который вышел из малолетства и не был безумен, но которому было более сорока [лет] и был он наделен талантами больше, чем любой другой из наших королей. Из этого легко можно усвоить, что наше государство, которое было основано и учреждено на соблюдении принципа свободы, удерживало это свободное и священное состояние больше чем одиннадцать столетий и даже сопротивлялось власти тиранов силой оружия.
Кажется, что мы не должны также позабыть о знаменитом кратком описании, оставленном по этому поводу известным человеком и великим историком Филиппом де Коммином, который в восемнадцатой главе пятой книги своего сочинения описал эти события и упомянуть о нем. Его слова мы переведем дословно: «Продолжим свою речь. Хочу спросить есть ли такой король или государь на земле, который мог бы облагать налогом своих подданных без пожалования и согласия тех, кто должен его платить, не совершая при этом насилия и не превращаясь в тирана? Могут, пожалуй, возразить, что бывает иногда так, что нет времени для созыва собрания, ибо надо начинать военные действия. На это отвечу, что в такой спешке нужды нет и времени на все достаточно. Скажу еще, что короли и государи становятся более сильными и внушают больший страх своим врагам, когда они действуют, руководствуясь советами своих подданных»16.
В следующем разделе он пишет: «У нашего короля изо всех сеньоров мира меньше всего оснований произносить слова: «я имею право, взимать со своих подданных столько, сколько мне угодно», поскольку ни они и никто другой не имеет подобной власти. И никакой чести не окажут ему те, кто подскажет ему такие слова с тем, чтобы представить его более могущественным, ибо подобные речи способны вызвать страх и ненависть соседей к нему и те ни за что не согласятся оказаться под его властью. Но вот если бы наше король сам или по внушению тех, кто хочет его возвеличить и превознести, говорил: «У меня столь добрые и верные подданные, что они ни в чем мне не откажут, о чем бы я ни попросил, и они боятся меня, подчиняются и служат мне лучше, чем любому государю на земле, и терпеливее всех сносят все беды и невзгоды. И менее всех вспоминают о прошлых потерях», то, как мне кажется, это было бы поистине похвально; это не то, что слова: «Я беру сколько хочу, и у меня есть на то неотъемлемое право». Король Карл V так не говорил. Не слышал я такого и от других королей, но слышал, зато от некоторых их советников, которые полагали, что подобными речаййи оказывают им большую услугу».
Но, по-моему, они дурно поступали по отношению к своему сеньору, ибо держали такие речи лишь для того, чтобы показать себя добрыми слугами и не понимали, что говорят…
Приводя примеры доброты французов в наше время, достаточно напомнить о собрании штатов в Туре после кончины нашего доброго повелителя короля Людовика — да помилует его господь! — в 1483 году. Тогда некоторые полагали, что собирать их опасно, а кое-кто из захудалых и недостойных людей не раз высказывался и до и после заседания штатов, что-де вести речь о собрании сословий — значит оскорблять величество и умалять власть короля; но это именно они оскорбляют Бога, короля и общественное дело, поскольку такие речи служили и служат тем, кто недостойно пользуется властью и авторитетом и не способен ими пользоваться, ибо привык только нашептывать на ухо да рассуждать о вздорных вещах', и потому они боятся больших собраний, опасаясь того, что их самих разоблачат и дела их осудят»17.