В конце второго дня пути случилось странное знамение.
Солнце, стоявшее ещё довольно высоко, вдруг стало меркнуть. Чёрный мрак начал окутывать всё вокруг, но это не означало наступления ночи, потому что звёзд не было. Задул пронзительный ветер, пробиравший до костей, стало холодно. А потом... пошёл серебряный снег.
Поначалу зрелище поражало, восхищало, удивляло, Жослен даже забыл о холоде и о неимоверной усталости. Однако скоро он с ужасом обнаружил, что сбился с дороги. Точнее, дорога просто исчезла, как будто гонец оказался застигнутым песчаной бурей или невероятной силы проливным дождём, скрывающим всё вокруг.
Храмовник не собирался сдаваться так просто, он знал верное средство против козней нечистого. Спрыгнув на землю, рыцарь воткнул меч в землю и, закрыв глаза, принялся истово молиться Христу. Помогло! Дьявольское наваждение исчезло. Снег перестал падать, он не остался лежать на земле и даже не превратился в воду, а просто исчез, и Жослен обнаружил себя стоящим посреди пустыни под звёздным небом. Вдали виднелось зарево пожара, вероятно, горел большой город.
— Где я? Что это за город? — спросил Жослен вслух, ни к кому, конечно, не обращаясь, потому что никого вокруг не видел. Но вместе с тем он был не один, потому что услышал ответ, прозвучавший не в мозгу, как случается, когда человек говорит сам с собой, а... скорее всего, с неба.
— Город тот, что видишь ты в пламени, зовётся Мегиддон. Египтяне пришли, убили жителей его, а дома их сожгли.
Храмовник вскочил и, размахивая во все стороны мечом, закричал:
— Кто ты? Кто говорит со мной?!
— Ты скакал день и ночь, рыцарь, а многого ли достиг? — вместо ответа поинтересовался голос.
Тут Жослену пришла в голову ужасная мысль о том, что неизвестный совершенно прав, поскольку упомянутый город в незапамятные времена находился в Эсдрилонской долине. Получалось, что за всё время бешеной скачки гонец удалился менее чем на десять лье от Акры. Даже если проклятый Раймунд Триполисский покинул город не сразу, а спустя день или два, как надеялась Агнесса де Куртенэ, отправляя в путь любовника, всё равно, граф уже давным-давно прибыл в Тивериаду и скоро бароны начнут съезжаться к нему.
— Что же делать?! — воскликнул гонец. — Как же могло случиться такое?
— Может, ты ходил по кругу?
— Невозможно! Я проезжал через города и селения к югу от Галилеи ещё вчера! — Тут вдруг Храмовник сообразил, кто говорит с ним, и вслепую атаковал невидимого противника там, где тот мог, скорее всего, находиться. Но удар не достиг цели. — Где ты, сатана?! Я не поддамся тебе! Выходи на бой! Что прячешься? Боишься меня, отродье Тьмы?! Получай!
Дьявольский хохот раздался у рыцаря за спиной. Он резко повернулся и... Клинок со свистом рассёк воздух. Смех послышался справа. Потом слева. Потом, и того хуже, откуда-то сверху. Что-то подсказало Жослену пусть к спасению — тьма, всё дело в ней! Если без устали рубить мечом мрак, в конечном итоге удастся проложить себе дорогу к свету.
Однако тьма не расступалась. Храмовник решил передохнуть.
— Если меч не помог, может, попробуешь крест? — спросил дьявол. — Удобно, когда один и тот же предмет годится и для молитвы о милосердии, и для кровавого дела, не так ли?
— Ты не собьёшь меня с толку, сатана! — тяжело дыша, прохрипел Жослен. — Тот город — не Мегиддон! Я уже переправился через Иордан! Иерихон и тот остался позади!
— Правильно, — как ни в чём не бывало согласился голос. — Город тот зовётся Содомом. Господь разрушил его за грехи жителей его.
— Ты врёшь!
— Вот как? Так ты не веришь тому, что сказано в Писании? Разве там не сказано, что города Содом и Гоморра со всеми, кто жил в них, сделались мерзки пред очами Божьими?
Между тем такое провокационное замечание не смутило рыцаря, которого, как настоящего гонца, более всего интересовала топография. Кем бы ни оказался неизвестный, вздумавший зло подшутить над Храмовником, он просчитался — за десять лет, проведённых в земле Моавской, Жослен изучил все пути и дороги, пролегавшие по территории Трансиордании, уж кто-кто, а он прекрасно знал, что ни при каких условиях не мог оказаться в районе древних городов, уничтоженных за грехи их жителей огнём Господним.
— Ты врёшь! — вновь повторил Жослен. — Хочешь запутать меня? Сделать так, чтобы я сбился с пути? У тебя не получится это!