— Государь... — начал Храмовник. — Я... я долго думал... во-первых, простите меня. Во-вторых... Сир Балиан и Ренольд, сеньор Сидона, собираются прорываться, они приглашают и некоторых тамплиеров... В общем... Я не понимаю, отчего бы нам всем не ударить на язычников? Ведь, чем меньше нас тут, тем мы слабее, разве не так? Если бы мы все вместе...
Перехватив взгляд князя, он осёкся.
— Скажите всё это королю, — проговорил тот. — А что касается друзей графа Раймунда... Они, я не сомневаюсь, прорвутся, а вот насчёт тамплиеров я не уверен.
— Как? Но мы же будем прорываться все вместе?!
Ренольд кивнул и вместо ответа спросил:
— Кажется, одному из ваших повезло сегодня, не так ли?
— Что вы имеете в виду, мессир?
— По-моему, понять нетрудно! Я говорю о человеке, которому досталась добыча. Как его?
— Маврикиус, государь, но при чём тут...
— Он тоже собирается прорываться вместе с Ибелином?
— Нет, ваше сиятельство. Он говорит, что сегодня его счастливый день, ему повезло и ещё должно повезти.
— Дурак.
— Почему?
— Сколько он хочет за лошадь? — деловито поинтересовался князь. — Ведь она не нужна ему, верно? У него есть хороший конь, да к тому же этот Маркус великоват для той кобылы.
— Маврикиус, мессир. У него три коня, как и полагается рыцарю. У меня пока два, это потому, что я...
— Неважно. Купи у него кобылу.
— Купить? Но зачем она мне?
Вместо ответа Ренольд отвязал от пояса тяжёлый кошель и протянул его Жослену:
— Думаю, этого хватит... И не возражай, чтобы впредь не пришлось извиняться. Ты уже один раз возражал. Атакуй на Бювьере, но если удастся прорваться, пересаживайся на эту кобылу и скачи без оглядки. Если успеешь, скинь доспехи, хотя бы ножные, чтобы ей было полегче.
Жослен хотел задать вопрос, но, вспомнив о предостережении, подавил в себе это желание.
— Ступай, — произнёс Ренольд, закончив наставление. — Да прибудет с тобой Господь, Жослен Ле Балафре. Брат Жослен... Ловко ты провёл меня. Хотя я и ждал чего-то подобного.
Что-то в тоне бывшего сеньора качнуло стрелку весов сомнения души молодого тамплиера, и он наконец решился:
— Мессир… Отчего... Почему вы... почему вы хотели отослать меня? Скажите мне правду.
— Не могу.
— Мне было видение этой ночью... Тётя Марго и... это правда, что...
Ренольд едва заметно качнул головой, покрытой потемневшим от гари белым бурнусом:
— Правда.
— Она монахиня? — Жослен не сомневался ни в чём, и вопросы его звучали как утверждение. — Это она приходила к вам вечером в четверг после военного совета? Где она теперь?
— Довольно.
За тринадцать лет службы господину молодой рыцарь твёрдо усвоил, что «довольно» в его устах означает именно довольно, а никак не: продолжайте.
— Скажите только, где мне найти её, государь?
— Она сама найдёт тебя, — ответил князь и добавил: — Если то будет угодно Господу... Прощай.
Не сказав более ни слова, он развернул коня и направился к своим.
— До встречи, государь, — тихо произнёс Жослен. Он знал, что отец не мог услышать его.
XIII
Дружины сира Балиана Ибелина, барона Наплуза и Ренольда Сидонского, а вместе с ними несколько десятков тамплиеров ударили в левый фланг вражеского войска. Так же как и в случае с графом Раймундом, эмир Кукбури, чьи солдаты находились там, не велел им долго сопротивляться. Они, так же как накануне воины Таки ед-Дина, с радостью выполнили приказ и расступились, пропуская железный клин христиан.
Они были последними из тех, кому удалось прорваться. Когда силы рыцарей уменьшились, по крайней мере, на треть.
Салах ед-Дин решил, что довольно ждать, и приказал наступать.
Сколь бы яростно ни атаковали мусульмане, рыцари всякий раз отбрасывали их, сарацины отступали, бросая убитых, уволакивая раненых. Но какими бы значительными ни оказались потери турок, бреши, пробитые в их порядках латинянами, неизменно заполнялись свежими бойцами.
Иссякала вода, падали и умирали от ран или изнеможения дестриеры. Один за одним гибли их хозяева. Оставшиеся в живых и ещё способные держать оружие отходили всё дальше, поднимаясь всё выше к Рогам Хаттина, где, точно корона, венчающая голову дьявола, стоял красный шатёр иерусалимского короля.
Близился полдень, но султан Юсуф, повелитель всего Востока, знал — он ещё не победил. Отчаянная отвага франков и восхищала и пугала его. Он поставил всё на эту битву, он не мог проиграть. Так где же победа?! О всесильный Аллах, помоги мне! Казалось, Всевышний колебался. Не ужели он не поможет правоверным?!